– Кому? – закатил глаза Нортон, уже предвкушая ответ.
Барни указал взглядом на соседский дом и прошептал одними губами:
– Им. Анархистам…
Нортон медленно кивнул. Он и не думал, что все зашло так далеко. У тети Селесты еще получалось хоть как-то удерживать мужа в границах реальности, но два года назад она умерла, и с тех пор дела Барни шли хуже и хуже. И вот он, результат – в соседнем доме живут анархисты, которые собираются уничтожить мир. Любой врач даже не задумается, ставя диагноз.
Нортон решил зайти с другой стороны. Главное сейчас – заманить дядю к себе домой: там уж он постарается задержать его как можно дольше.
– Что ж, раз ты должен быть здесь, значит, так и надо. Ну, а на часик зайти не хочешь? По паре банок, а? У меня, кстати, есть пополнения коллекции…
– По паре банок? – задумался Барни. – Это, думаю, можно.
– Почему ты на нее взъелся? – спросил Нортон, когда они сидели у него на кухне и пили пиво в странной компании садовых жаб. Барни развалился на диване – в доме Нортона не так уж много мебели подходило такому крупному человеку. Племяннику пришлось сесть на подоконник.
– Я не спорю, Басманти неприятная особа, а уж ее… – Нортон замялся, подбирая подходящее слово, – …кавалер и вовсе мерзок. Человек живет с женщиной, которая ему не в матери, а в бабки годится. Мерзость, согласен. Но уничтожение мира – это уже слишком. Как они это сделают? У них в подвале ядерная бомба?
– Ядерная бомба? – усмехнулся Барни. – Если бы все было так просто! Все дело в ритме.
– Каком ритме? – не понял Нортон.
– Что-то вроде: тум, ту-тум, тум, ну и так далее.
Нортон сделал маленький глоток.
– И? Звучит, конечно, зловеще, но не более. Или это одна из тех мелодий, которую раз услышишь и уже никогда не выкинешь из головы? Этакий музыкальный Заир. Басманти, кажется, славилась именно такими песенками. Новый хит на радио, а человечество сходит с ума. Угадал?
Барни смерил Нортона уничижительным взглядом.
– Я оплачивал твое обучение в колледже. Чему тебя учили?
– Истории искусств, в основном…
Барни грустно покачал головой.
– Так я и думал, что ты пустишь деньги по ветру. Твое образование, что твои жабы: выглядит внушительно, а внутри пусто. Ладно, попробую объяснить по-простому. Есть карандаш и бумага?
– Найдется, – кивнул Нортон.
Он принес дяде пару листов, огрызок карандаша и альбом с репродукциями Уистлера, чтобы было на чем писать. Заставлять Барни идти до стола было слишком жестоко.
– Смотри, – сказал Барни, рисуя неровный круг. – Допустим, это Земля. Общее устройство, думаю, тебе знакомо? Этому учат в школе – вот кора, здесь мантия, тут ядро…
Листок заполнили концентрические круги.
– Теорию Эйлера оставим в стороне, доказательств адмирала Берда не достаточно, чтобы признать ее истинной. Про дрейф континентов ты тоже не слышал? В общем, твердая оболочка Земли плавает на жидкой магме. В центре находится кристаллическое ядро. Обрати внимание на слово «
– Ты искажаешь цитату, – заметил Нортон. – Речь шла…
Барни отмахнулся:
– Не суть важно. Они нашли эту волну и уже готовы запустить ее. Тум, ту-тум, тум. От Земли вот-вот ничего не останется, и то, что я единственный человек, который это понимает, ничуть не умаляет угрозы.
Нортон осторожно взял листок. Даже его скромных познаний в естественных науках хватило, чтобы увидеть всю нелепость дядиной теории. Но спорить он не рискнул – у Барни наверняка в запасе есть еще огромное количество доводов, опровергнуть которые Нортон не сможет.
– И зачем им это нужно?
– Как зачем? – удивился Барни. – Это же анархисты. Они же ненавидят мир и способны на многое, лишь бы его уничтожить. Ты посмотри на Басманти – у нее на лице написана эта ненависть. И еще скука. А скучающие люди в сто крат опаснее.
– Полей ее водой. Если она действительно такая ведьма, как ты расписываешь, она должна исчезнуть.
Барни нахмурился.
– Не уверен, что сработает. Хотя, если принять во внимание многолетнее вегетарианство и, как следствие, низкий процент жиров, при повышенной кислотности…
Нортон уже пожалел, что поднял эту тему.
– Ну хорошо, допустим, все настолько плохо. Тогда почему твои анархисты до сих пор не уничтожили Землю?
– Они чего-то ждут… – задумчиво протянул Барни. – Хотел бы я знать, чего?
– Может, они шантажируют мировые правительства? Тогда беспокоиться не о чем, получат они свой миллиард и дело с концом.
– Ты не знаешь анархистов, – Барни вздохнул. – Деньги их не интересуют.
– Тогда – удачного расположения звезд? Лишь Сириус войдет в созвездье Девы…
– Сириус? – Барни задумался. – Сириус слишком далеко, чтобы оказать на Землю хоть сколько-нибудь заметное влияние. В отличие от Солнца или Луны, которые…
Барни замолчал. На широкое лицо медленно наползла задумчивая отрешенность. Нортон прекрасно знал это выражение – свидетельство того, что в голове дяди сцепились какие-то шестеренки, направив поток мыслей в совершенно неожиданную сторону.
– Полнолуние! – вскричал Барни. Вскочив с дивана – при его комплекции зрелище феерическое, – он кругами забегал по кухне. Нортон испугался за свою коллекцию: не многие экспонаты были в состоянии без потерь пережить столкновение с дядей.
– Что, полнолуние?
– Неужели не понятно? Магма – та же жидкость, она подчиняется тем же законам. Приливы и отливы, вот в чем дело! Когда ближайшее полнолуние? Они начнут именно тогда…
Нортон облегченно вздохнул:
– Оно два дня как прошло.
Барни повернулся к племяннику:
– Точно?
– Абсолютно. Так что у тебя есть почти месяц.
Барни расплылся в улыбке.
– Почти месяц! – Он обрушился на диван, и тот затрещал от возмущения.
Новость настолько успокоила дядю, что Нортон уговорил его остаться до конца следующей недели. Они болтали допоздна, пока Барни не задремал. Нортон не стал его будить – только укрыл шерстяным одеялом и со спокойной душой отправился спать.
Ущербная луна заливала кухню мерцающим серебристым светом. Широко раскрыв глаза, Барни Вторник смотрел в потолок, слушая звуки ночи: шелест листвы, стрекот сверчков и низкое шипение собственного дыхания. Где-то далеко кричал козодой.
Бессонница вернулась около полуночи. Наверное, возраст – даже пиво не помогает сну. Одеяло казалось невероятно тяжелым, диван – страшно неудобным: Барни даже не пытался ворочаться, все равно
