даже разговаривать с тобой не хочет! Мы считаем, что он тебе не пара, пусть он немедленно уйдет из нашего дома…
Мелисса закусила губу и аккуратно повесила трубку. За спиной засвистел чайник, она вздрогнула всем телом и заплакала. Графу приходилось видеть плачущих женщин. Его мать выла и причитала, сморкаясь в передник, его сожительница, на которой он так и не женился, рыдала, размазывая по щекам тушь. Эта плакала беззвучно, из широко распахнутых глаз просто одна за другой бежали слезы, и она их даже не вытирала.
– Олег, я передумала. Мне действительно нужна помощь. Выслушайте меня для начала. И если вы скажете, что это бред, я просто поеду к психиатру.
Интересное начало, подумал Граф.
– Три года назад мои родители и муж погибли в автокатастрофе. В тот же год ушли и бабушка с дедушкой. Я осталась одна. У нас с мужем был бизнес, который требовал очень много сил и времени. И я вся ушла с головой в работу. Я не общалась ни с кем, кроме родственников, и жила очень замкнуто. И, видимо, это сказалось на моей психике. У меня начались галлюцинации…
При этих словах она тревожно посмотрела ему в лицо. У Графа свело челюсть. Она была такой красивой, что он едва сдерживался, чтобы снова не полезть к ней с поцелуями. Ее губы, такие мягкие, сочные, чуть припухшие от слез…
– Какие галлюцинации? – хрипло спросил он.
– После смерти родных я часто видела их во сне, разговаривала с ними, а потом они как будто снова вернулись домой. Сначала вещи стали исчезать и появляться в других местах, потом пришло письмо от папы, которое он мне прислал, когда ездил в Польшу. А еще, мне приснилось, что бабушка испекла свой фирменный «Рыжик». Приезжаю домой с работы, а торт на столе стоит, я его спрятала в холодильник, проснулась утром, а никакого торта нет. Дальше хуже, они стали мне звонить и что-то требовать. И если я не выполняю их просьб, они начинают пакостничать, то вещи разбросают, то картины со стен посрывают. Я уже и в церквях службы за упокой их душ заказывала, и квартиру освятила. Даже к экстрасенсу съездила. Я переехала за город, неделю прожила спокойно. А потом и там началось…
Она судорожно вздохнула. И наконец посмотрела ему в лицо.
– Ты веришь в мистику? – спросил он.
– Я стала верить во все это, иначе надо признать, что я свихнулась.
– Они звонят только на домашний или на сотовый тоже?
– И туда, и туда.
– И чего хотят?
– Сейчас, например, чтобы я выпроводила тебя из квартиры.
– Ну, это-то понятно, – ухмыльнулся он.
Он покопался в ее мобильнике. Последний звонок с того света шел с закрытого номера. Граф позвонил кому-то и просил пробить этот номер.
– И заодно пробей того, на кого зарегистрирована симка, – велел он.
С письмом все было просто, его вторично заклеили и бросили в почтовый ящик, на штампах стояла давнишняя дата отправки. Затем он осмотрел дверь: следов взлома не наблюдалось. Значит, тот, кто приходил сюда с тортиками, а потом безобразничал в отсутствие хозяйки, имеет собственный ключ.
– Нет, ключей от квартиры ни у кого нет, – покачала головой Мелисса. – Все комплекты вон в шкафу лежат. Увы, Олег, это не чьи-то там шуточки. Это действительно необъяснимые и страшные вещи. Это длится полгода! Меня на самом деле преследуют призраки! Иногда мне кажется, что я не выдержу и сойду с ума. Я не готовлю в квартире, потому что в мое рагу однажды высыпали пачку соли, а в суп бросили тапки.
И она рассказала, что ее умершие родственники совершенно распоясались в последнее время. Они стали будить ее по ночам звонками, и у каждого было свое мнение на тот счет, как ей следует жить. Мама не хотела, чтобы она носила ее украшения, отец требовал, чтобы она поддерживала отношения с его братом и кузинами. Муж желал, чтобы она уволила старшего менеджера, который оказывает ей внимание. Дедушка с бабушкой настаивали, чтобы она продала квартиру и переехала жить за город.
– Понимаешь, я уже не знаю, что делать. Я ни с кем не могу этим поделиться! Любой решит, что я чокнутая, – в отчаянии жаловалась Мелисса Графу. – Примерно через пару недель, когда это все только началось, ко мне приехали кузины, и я им все выложила. Представляешь, я пошла в ванную и обнаружила надпись на зеркале: «Передай от меня привет племянницам». Проще было им все рассказать. И я рассказала, и надпись показала. Только девчонки не поверили.
– Высмеяли тебя? – спросил Граф.
– Да нет, что ты. Они мне до сих пор в лицо ничего не говорят, но уверены, что я сама все это проделываю. С того дня они стали ко мне заезжать сначала почти каждый день. А потом и вовсе поселились за городом, мы практически одновременно туда переехали. Потому что я одна не справлялась.
– С чем?
– С ситуацией. Понимаешь, сестры очень за меня переживают. Они звонят, беспокоятся, еду готовят, убирают, носятся со мной как с писаной торбой. Но я же вижу эти взгляды, и перешептывания, и переглядывания. Однажды я случайно услышала, как Кира говорила сестре, что их долг – не оставлять меня в беде. Я, конечно, понимаю, что они так поступают из лучших побуждений, но они разговаривают со мной, как с душевнобольной. Это ужасно!
Граф смотрел на нее. И думал, что ужасно будет, если он прямо с ходу потащит ее в койку. А так хотелось! Так хотелось! Как школяру при виде смазливой учительницы. И тогда он решил, что пойдет более длинным путем, не будет сразу ее хватать и тащить, а проявит хитрость и изворотливость.
Сначала он повез ее в ресторан и буквально заставил выпить граммов двести коньячку. Она к тому моменту совершенно расслабилась, видя, что он не падает в обморок от ее рассказов и не вызывает ребят со смирительными рубашками. Коньяк пила неохотно, но все же пила. Потом они прошлись немного «по свежему воздуху», буквально до ближайшего бара, где и продолжили разогрев организма.
Граф однозначно понял, что это
Помогли призраки. У самого подъезда ей на сотовой позвонил покойный муж и попытался предъявить претензии: мол, где ее носит и с кем. Она опять разволновалась, тут-то Граф ее и утешил. Алкоголь сделал свое дело, она ответила на поцелуй, завелась, и у Графа окончательно сорвало башню. Как они оказались в квартире, он помнил плохо. Но вот как цепочку на дверь накинул, запомнил отчетливо. В эту ночь он не жаждал появления лишних свидетелей.
Наутро Мелисса проснулась другим человеком. Она смотрела на огромного чужого мужика в своей кровати и думала, что, наверное, сошла с ума. Но тут груда татуированных мышц пошевелилась и хозяйским жестом притянула ее к себе. Мелисса каждой клеточкой тела чувствовала свою наготу, но раскаяния не испытала. Она слишком долго страдала от одиночества и страха. Впервые за несколько лет она ощущала полную защищенность. Чужой мужик перестал быть абсолютно чужим. За эту ночь она узнала о нем много такого, что делало его почти родным.
И она не стала возражать, когда он после порции утренней любви велел позвонить в офис и сказать, что она на работу не выйдет. По его звонку в квартиру явилась куча народу. В ее квартире нашли жучки, в чае, в кофе и в специях – психотропные средства, были также сняты отпечатки пальцев. После чего вся бригада загрузилась в машины и отправилась за город.
Ее кузины отпирались недолго. История оказалась банальной до умопомрачения. Огромное наследство, которое досталось Мелиссе после гибели родных, стало предметом зависти двоюродных сестер по папиной линии. Им казалось, что будь они на месте кузины, то нашли бы лучшее применение и деньгам, и ценностям, и недвижимости.
– Чокнутая! Она и так была чокнутая! – горячилась младшая кузина. – Получила столько бабла в наследство и сидела в четырех стенах, только на работу ходила, все ей мало было денег!
А тут еще у старшей завелся очень предприимчивый дружок, который убедил подружку, что будет прикольно «пощипать» одинокую богатую родственницу. Сначала все затевалось как одноразовая акция по
