качестве подопытных собачек для испытания нового оружия, а попутно стараются обыграть вас политически. Как там вы говорите-то? Одним выстрелом двух зайцев?
— Мы это обсуждали. В пивных — я и мои товарищи. В публицистических программах — эксперты. В штабах — мои начальники. Если б электоры несгибаемых прихватили Доминию на чем-либо подобном, мы тут же придали бы это гласности. И покорным пришел бы конец. Однако, ежели прежнее правительство не решилось раскрыть черный ящик с компрометирующими Доминию и ее гладианских пособников материалами, значит, таких материалов там не было.
— А может, есть решение, связывающее в себе несколько гипотез? Например, Доминия отыскала какие-то осколки данных, крупных технологий Чужих и теперь экспериментирует?
— Это допрос или частная беседа?
— И то и другое. Я интересуюсь лично. Но мы записываем каждое твое слово.
— Ладно, я же понимаю. Не дурак. Твоя идея не нова. Мы ее анализировали на Гладиусе неоднократно. И ничего, никаких доказательств. К тому же, овладей Доминия коргардской технологией, это дало бы ей серьезный перевес над водными мирами, обитатели которых не желали признать ее верховенство… И такими планетами, как ваша. Впрочем, все едино, сами ли доминиане дошли до этого, или получили в наследство от коргардов… Направленные гиперпроходы, телепортация, манипуляция энергией… Да что я тебе рассказываю? Ведь вы опасаетесь того же и поэтому затеяли игру в шпионы.
— Игру… — Лико тяжело вздохнул. — Если б ты мог понять, что чувствует паркс, сознание которого имплантировано в тело человека-носителя, то не стал бы говорить, что мы играем.
— Мы — значит, кто?
— Мы. Просто мы.
— А ты, Лико? Как чувствуешь себя ты, человечек на службе у Чужих, нанизанный на нитки и бессильный?
— Ты забыл. Я — паркс.
— Ты — человек. Несчастный, подвергнутый манипуляциям, деформированный. Но — человек. Твой далекий родственник я, а не эти сгустки студня!
— Тебе этого не понять. — Голос деформанта смягчился, перешел в тихий шепот. — Никто не в состоянии этого понять. Никто.
Лодка Даниеля резко нырнула, разгребая перед собой черную воду. Вдалеке маячили слабые огоньки ближайшего терраформерского агрегата. Было страшно. Было великолепно. Даниель чувствовал лодку: двигательные системы, глубинометры, линии связи, бортовые компьютеры, разумные оболочки, из которых был изготовлен ее панцирь. Он получил сигналы от подсистем машины, информацию о внешних условиях, сообщения со станции. Боевой сопроцессор действовал исправно. Даниель и лодка были единым целым.
А что, если теория парксов верна и гиперпространство — не дополнительное измерение, а форма еще одного, более высокого бытия в космосе? Именно сейчас коргарды могут создавать в нашей реальности новые миры, новые «игры», новые устройства. И при этом обеспечить себе бессмертие, потому что знают доступ к кодам. Да, в их действиях просматривается цель, но с таким же успехом все это может быть производной их неистового и нечеловеческого превосходства…
Домыслить он не успел. Его вновь целиком поглотило управление аппаратом. Он мчался сквозь черный океан на глубине сорока километров.
Лишь много времени спустя он уловил новый сигнал. Направил туда лодку, перестроил камеры, включил звукоулавливание. Спустя минуту в воде, горящей огнями горных агрегатов, заметил размытый контур. По мере приближения объект становился все четче, уже можно было различить некоторые подробности. Но лишь не скоро Даниель понял, что перед ним большой паркс, лениво висящий в воде.
— Привет, дружок, — сказал Даниель. — Все это время я беседовал с тобой или с Лико? Отвечать не надо. Но если с тобой, то следует признать, что ты научаешься очень быстро. Браво, ничего не скажешь!
Паркс еще некоторое время греб своими полупрозрачными, напоминающими крылья ската, плавниками. По его большому желеобразному телу постоянно пробегала дрожь, многочисленные выросты то сжимались, то раскрывались, а его кожа то и дело покрывалась блестящими пятнышками. Потом паркс отплыл в тень.
Лико в тот день больше не заговаривал.
11
Наконец наступил этот момент. Командоконтролер терраформерского меха отправился на базу, несколько других подводных лодок оказались по другую сторону станции. Две присматривающие за Даниелем машины держались на обычном удалении. Лучше и быть не могло.
Он прибавил ходу. Широкой дугой приближался к станции парксов, потом развернулся и начал от нее уходить. Такой маневр он проделывал уже неоднократно, всякий раз возвращаясь к базе. Однако никогда, выходя из крутого виража, не плыл так быстро. Никогда раньше так далеко от базы не отплывал. Он еще прибавил скорости. Его стражи отреагировали. Он услышал вызов.
— Хорошо, возвращаюсь, — успокоил он. — Хотелось проверить, что можно выжать из машины.
Получил еще три секунды. Ну, может, пять.
Они двинулись следом. Ему удалось поймать направленный на базу закодированный сигнал. Лодки сообщали о ситуации и просили помощи. Одновременно он почувствовал вмешательство в управляющую систему лодки. Парксы пытались перехватить контроль над центральным компьютером машины. Боевой сопроцессор Даниеля парировал удар, отрезал «попутчиков» от самых важных узлов машины, вытеснил из систем; Пошло на удивление легко. Лишь через несколько секунд Даниель понял почему. Лодку, на которой он плыл, создавали для людей. Ею пользовались сотрудники гладианских терраформерских корпораций. Программы и системы управления были подлажены к человеческому разуму и поддерживающим его чипам. Парксы же, вероятнее всего, пытались «взять» Даниеля через разум деформанта Лико или одного из носителей их индивидуальностей. Кто знает, может, уровень секретности этой операции исключал участие человеческих клонов и наемников, а может, у парксов таких наемников вообще не было. Однако подогнанный к нуждам человеческого тела разум паркса не был достаточным оружием в состязании с боевым имплантатом Даниеля и поэтому проиграл.
Лодка набирала скорость. За ней мчались две машины преследования. От подводной станции отрывались все новые.
Его задумка была банально простой. Если он разгонит лодку до максимальной скорости, да к тому же будет иметь преимущество в дистанции, то никто его не догонит. Ведь он бежал не по какому-то лабиринту, где необходимо кружить, обходить преграды, ставить ловушки. Кругом были лишь сотни километров водной бездны. Ему надо было гнать вперед, рассчитывая на то, что если он вынырнет достаточно высоко, то преследователи откажутся от погони. На малых глубинах могли плавать уже другие машины, принадлежащие людям: частные, корпорационные и правительственные, которые запросто засекли бы участников отчаянной гонки. А ведь парксам было явно ни к чему постороннее вмешательство в их игру. Поэтому Даниель считал, что если ему удастся достаточно близко подплыть к ледяной коре планеты, то противники откажутся от преследования. Они наверняка устроят на него засады в портах, наверняка пойдут следом, но об этом он будет думать позже. Сейчас надо было от них уйти. Поэтому он разрывал черную воду, а скорость подъема ограничивалась лишь мощностью двигателей и способностью активного панциря лодки реагировать на быстро уменьшающееся наружное давление. Однако вскоре начались осложнения.
Стартовавшие с базы лодки были двойниками машины Даниеля, однако двигались гораздо быстрее. Одновременно его бортовая аппаратура начала регистрировать нечто странное. Даниель мог видеть это в радиоволновом диапазоне. Что-то появлялось в воде, так, словно подводная станция начала выбрасывать из себя тонны нераспознаваемых веществ. Ее окружил клуб странных сигналов, разрастающийся, охватывающий все новые и новые пространства. Бесформенная масса начала распухать. Вскоре в ее движении стал намечаться определенный порядок. Она принялась в основном расти только в одном направлении — в сторону Даниеля. Это возмущение водной среды перемещалось сквозь глубины океана словно длинная стрела подъемного крана. Сканеры регистрировали радиоизлучение, резкие скачки давления, движение воды. Одновременно с этим в морской глуби начали возникать микроскопические,
