Самолет продолжал терять высоту. Все были охвачены растущей тревогой, но никто, кроме Гвен Тейлор, не нарушал спокойствия.
Она снова встала в проходе. Ее приятель, Хол Харпер, пытался заставить ее сесть, но она отказалась.
– Если мне суждено погибнуть, – воскликнула Гвен, – я погибну стоя!
Ее качнуло вперед, и она чуть не упала. Хол схватил истеричную девицу и силой усадил на место.
В течение нескольких секунд Гвен не нарушала тишину. Затем она вдруг снова поднялась, и ее кинуло куда-то вперед.
– Я попрошу отца предъявить иск этой авиакомпании! – крикнула Гвен.
В следующее мгновение она рывком открыла дверь в кабину пилота и, прыжком проникнув внутрь, захлопнула за собой дверь. Хол Харпер отстегнул свой ремень и двинулся следом за ней.
Из заднего конца салона раздался отчаянный голос бортпроводника:
– Сядьте! Пристегните свой ремень!
Хол послушался. Между тем из кабины пилота донесся громкий крик. В следующее мгновение самолет вошел в пике.
Пассажиры испуганно ждали, что будет дальше, но пилот оказался просто волшебником. Как бы отчаянно ни швыряло машину, ему удалось справиться с управлением.
Самолет стал быстро подниматься вверх и спустя несколько мгновений продолжал полет, не встречая больше воздушных ям или иных препятствий. У пассажиров вырвался громкий вздох облегчения, а потом все они устремили взгляд на дверь кабины пилота. Что происходит там?
Наконец дверь отворилась, и на пороге показалась Гвен. Ее парик съехал набок, и в результате выглядела она прекомично.
Пока она, спотыкаясь, продвигалась к своему месту, Бесс громко спросила:
– Что заставило вас закричать, Гвен? Непокорная девица остановилась и высокомерно ответила:
– Меня пытался обнять бортмеханик. В глазах Бесс зажегся огонек.
– Вот здорово!
– Так что… в общем, я закричала, потому что решила – это как-то непорядочно в отношении Хола, – неуверенно договорила Гвен.
Джорджи расхохоталась:
– Вы лучше поправьте свой парик, Гвен, а то Хол перестанет вас любить.
Скорчив презрительную гримасу, Гвен быстро привела себя в порядок и направилась к своему креслу.
– Скажи ты мне, ради Бога, – сказал Хол, – что ты намеревалась сделать?
– Я пыталась вправить мозги пилоту, – вызывающе ответила Гвен.
Нэнси переглянулась с Бесс и Джорджи.
– Неужто нам придется терпеть эту девицу на протяжении всей поездки? – спросила Джорджи. Нэнси улыбнулась:
– А тебе не хотелось бы попробовать как-нибудь изменить ее?
– Нет уж, уволь. Я предоставлю это удовольствие тебе и Бесс.
В это мгновение около Гвен появилась тетя Милли:
– Я ужасно сожалею о том, что вы так перепугались. По-моему, испуганы были все. А сейчас как? Вы хорошо себя чувствуете?
– Да, спасибо. Я просто потеряла голову. Простите меня.
Студенты и их подруги снова заснули. Через несколько часов пилот объявил, что они приближаются к Найроби.
Когда группа вошла в здание аэропорта, Нэнси внимательно огляделась – не шпионят ли за ними Джахан и Дхан. Стоя с Недом в очереди к представителю иммиграционно-таможенных властей, Нэнси сказала:
– У меня такое ощущение, что за нами кто-то следит. Нед ухмыльнулся.
– Не давай воли своему воображению. – Потом, уже более серьезно, он добавил: – Думаю, что и тебе и мне надо быть все время настороже.
Ни здесь, ни в приятном отеле, где разместили членов группы, индийцев видно не было. Супруги Стэнли объявили, что через час все должны собраться: предстоит поездка по городу на автобусе.
Эмерсоновцев разместили в трех автобусах, покрытых снаружи, как зебры, черными и белыми полосами. На территориях, заселенных дикими зверями, замаскированные таким образом машины издали походили на небольшой табунчик зебр.
Оживленный город, население которого составляло около трехсот пятнадцати тысяч человек, был интернациональным. Здесь жили африканцы, европейцы, индийцы и арабы.
– Тебе нравится национальная одежда индийцев? – спросила Бесс Дэйва.
– Она очень живописна, – ответил он, – но я бы предпочел одежду американского образца.
