— Да я не связана была, а поваром в отряде имени Калинина работала.
— А у нас в отряде «Большевик» вам не приходилось бывать?
— Что вы, дорогие! Ведь ваш-то воевал в Клетнянских лесах. А у нас здесь отряд имени Калинина.
Таким образом, агенты выяснили, где действовал отряд «Большевик». А именно это их и интересовало, так как у них были документы «областного военкомата», удостоверяющие, что они партизаны из отряда «Большевик». Переночевав в селе, утром они добрались до переезда Ипуть, а вечером сели в поезд и доехали до Брянска.
Почти сутки агенты провели на вокзале. Здесь было людно, много военных. Предатели стояли в очереди к кассам, прислушивались к разговорам, знакомились с пассажирами. Взяв билеты на киевский поезд, ночью выехали в Дарницу. В Дарнице, на улице Бориспольской, жила тетка Василия Попенко — Ксения Митрофановна. Вот туда-то и направились новоявленные «партизаны».
Василий Попенко до войны только раз был у своей родственницы, затем пошел на фронт, где вскоре «пропал без вести». У тетки не возникло никаких подозрений, когда он объявился и сказал, что был в партизанах. Она приняла его и его спутника, как родная мать.
Почти неделю прогостили «друзья» у гостеприимной Ксении Митрофановны. По утрам они уезжали в Киев, бродили по улицам, наблюдали, как охраняется мост через Днепр, собирали сведения.
Полька на сто два колена
Наша разведгруппа вела активную работу на железной дороге Брест — Гомель. Усилила свои действия и партизанская бригада «Советская Белоруссия». Почти каждый день партизаны наносили гитлеровцам ощутимые удары. Подрывники выходили на железную дорогу на участке Лунинец — Пинск, закладывали мины, пускали под откос эшелоны. Но чаще, чем раньше, напарывались на засады, теряли людей.
Как-то в хату, где жила наша разведгруппа, заглянул Томилов.
— Хочу с тобой, Михаил Петрович, посоветоваться, — обратился он ко мне. — Три дня назад наши подрывники заминировали недалеко от станции Молотковичи железную дорогу и ждали в засаде эшелон с техникой. Он должен был прийти к месту взрыва, как сообщили связные со станции, в восемь часов утра. Но поезда не оказалось. К месту, где была установлена мина, подошли две дрезины с эсэсовцами; они открыли пулеметный огонь по сторонам насыпи. Конечно, нашим ребятам пришлось отойти. Больше того, немцы миноискателем обнаружили мину и извлекли ее. И ведь это не первый случай.
— А кто знал в бригаде об операции? — спросил я.
— Ну, разведчики, штаб, командиры, — ответил Томилов.
— Похоже, кто-то информирует немцев.
— Я уже поручил своему начальнику особого отдела заняться расследованием, но результатов пока нет.
Мы договорились с Томиловым, что и наша группа подключится к расследованию.
Вскоре после нашего разговора Томилов вызвал к себе Андрея Савчука и приказал ему с группой разведчиков и подрывников переправиться ночью через Припять, подойти к полустанку Березовичи и заминировать железную дорогу. В это время Малашенко с другой группой разведчиков был под городом Столином.
Андрей Савчук поднял своих партизан по тревоге, разъяснил задачу и порядок продвижения к месту действия. Партизаны любили Савчука. Он был смелым, смекалистым командиром, всегда пунктуально выполнявшим приказы командования, и заботливым другом. Правда, был он немного вспыльчив, и это раздражало Малашенко. Томилову и комиссару Смотрову Андрей Савчук нравился, и они его всячески поддерживали.
Поздно вечером группа в восемнадцать человек вышла на выполнение боевого задания. Как только рассвело, переправились на бревнах через Припять. Сначала шли лесом, затем проселочными дорогами. Впереди продвигались два разведчика. Они были «глазами и ушами» Савчука. Если что-либо подмечали, сразу же предупреждали об этом командира.
К одиннадцати вечера группа приблизилась к хутору, который находился в трех километрах от железной дороги. Савчук разрешил привал. Он ждал своих разведчиков, которые уже, наверно, были на хуторе.
Как они потом рассказали, все произошло следующим образом.
Когда они подобрались к хуторским огородам, то услышали звуки гармоники. В окнах одной из хат горел свет. Один из разведчиков направился к хате, а другой остался на огороде, чтобы в случае необходимости прикрыть товарища. Около сарая партизан увидел мужчину, нетвердо стоявшего на ногах. Пьяный курил.
Разведчик решительно подошел к нему:
— Разрешите прикурить?
Пьяный от неожиданности громко икнул. Увидев наставленный на него автомат, хотел крикнуть, но не посмел, услышав спокойный приказ:
— Молчать! Хутор окружен партизанами. Идите вперед!
Через несколько минут он уже стоял перед Андреем Савчуком и рассказывал, что делается на хуторе.
— Свадьба у нас! Сын моего кума высватал в соседней деревне девушку. Вот и гуляем свадьбу…
— Полицейские, староста есть?
Мужик недоверчиво смотрел на партизан.
— Полицейские, тебя спрашиваю, есть на хуторе? — уже резко спросил Савчук.
— Есть, есть! Пятеро их. Они тоже в хате, гуляют на свадьбе.
— Шевчук, остаешься с этим человеком, — приказал Андрей. — Остальные за мной!
С шестью разведчиками Савчук перебежками двинулся к хате. Заглянув в окно, Савчук увидел, как четыре полицейских с винтовками на плече кружились в танце. Пятый, с автоматом за спиной, играл на гармонике. Пожилой мужик виртуозно в такт мелодии выбивал дробь на барабане.
— Ковальчук, Шамрай, оставаться здесь! Прикроете нас!
С тремя партизанами Савчук ворвался в хату.
— Сдать оружие! — крикнул он полицейским.
Трое предателей сразу подняли руки. Четвертый схватился было за винтовку, но был в упор сражен выстрелом Савчука. Гармонист выскочил в окно и тут же был схвачен партизанами.
В хате поднялся переполох, раздавались визг, крики.
— Всем оставаться на местах! Хутор окружен! Этих убрать! — указал на полицейских Савчук.
Когда полицейских вывели, в углу около девушки заголосили старухи. Савчук увидел бледное лицо, в широко открытых глазах — страх. Он понял, что девушка ранена, и тут же приказал одному из партизан сделать ей перевязку.
— Ковальчук, ко мне! — крикнул он в окно.
В хату вошел партизан с автоматом.
— Вот что, Гриша: садись-ка и бери в руки гармонь. Ты в этом деле мастак. Свадьба без гармоники — не свадьба. Выручай… — тихо сказал ему Савчук и затем громко провозгласил: — Свадьба продолжается!
Грянула задорная полька, и Савчук пустился в пляс. Но он был единственным танцором. Веселье не клеилось. Настроение у всех стало несколько лучше, когда раненую девушку перенесли в другую комнату. В разговоре с ней Савчук выяснил, что зовут ее Настя, что она из деревни Оснежицы. Парень, с которым она танцевала, служил в Оснежицах в полиции. Часто заходил в их дом, приставал к ней: «Мол, ты была
