вопросы. Просьба одна – не затягивать их».
Шел январь 2005 года. Как раз в это время проводился футбольный турнир «Кубок Содружества», и в Россию на игры приехал по моему приглашению президент ФИФА Зепп Блаттер. Мы договорились с ним пообедать в «Метрополе», и тут как раз позвонил Мутко, сказал, что необходимо срочно увидеться. Договорились встретиться в ресторане. Ожидая, когда подойдет Блаттер, я спросил у Виталия Леонтьевича, чем вызвана такая спешка.
– Я был на самом верху, – сказал Мутко. – Ну, ты понимаешь. В общем, там торопят, просят как можно быстрее провести конференцию.
В это время подошел Блаттер, я представил ему Мутко как бывшего президента «Зенита», президента премьер- лиги, сенатора, реального кандидата на то, чтобы возглавить РФС. За обедом обсуждать кадровые вопросы не стали, Мутко раскланялся и ушел, а мы с Блаттером поехали в Лужники.
Через пару дней меня пригласил на беседу Владислав Юрьевич Сурков. После вводных фраз он перешел к главному – попросил меня прокомментировать появившиеся в западных газетах жесткие заявления о том, что попытки волевого смещения президента РФС В. Колоскова в обход норм, принятых в мировом и европейском футболе, расцениваются как вмешательство власти вдела общественной организации и могут повлечь за собой санкции. Суркова интересовало, что это за нормы.
Я объяснил, что в уставах УЕФА и РФС записано, что вопрос о выборах нового президента может решить только конференция, о проведении которой нужно публично объявить за три месяца. За два месяца утвердить повестку дня, чтобы люди без спешки могли ознакомиться с ней, внести свои коррективы. Несоблюдение этих норм может повлечь за собой санкции, вплоть до дисквалификации наших клубных и сборной команд.
Напоследок Сурков спросил:
– Значит, выбор остановили на Мутко?
– Я предлагал несколько кандидатов. Первой называл фамилию Александра Тукманова.
– Исключено, – Сурков, не желая говорить на эту тему, поднялся, протянул руку. – Всего доброго. Завтра жду вас у себя с В. Мутко.
Мне оставалось лишь горько улыбнуться. Я хорошо знал причину, по которой Саша Тукманов стал «непроходным». Мы были со сборной России на отборочной игре в Лихтенштейне и там узнали, что господин Грызлов, ставший к тому времени спикером нижней палаты Федерального Собрания, собрал в Думе совещание представителей регионов и в присутствии Мутко провел, по сути, инструктаж, за кого надо будет голосовать на внеочередной конференции по выбору президента РФС.
Тукманов, человек прямой, неискушенный в дипломатии, на пресс-конференции отреагировал откровенно и честно, как думал:
– Плохо, когда человек, дважды ударивший по мячу, определяет у нас судьбу футбола. Больше тут сказать нечего.
Отчет об этой пресс-конференции взбесил некоторых руководителей. Тукманова хотели немедленно наказать, даже с самолета снять, но потом все же здравый смысл восторжествовал. В общем, показательную порку не устроили, но и ничего не забыли.
Согласно договору, наследующий день мыс Мутко были у Суркова. На этой встрече присутствовал и президент Олимпийского комитета России Леонид Тягачев.
– Со сроками конференции определились? – спросил Владислав Юрьевич.
В. Мутко высказал пожелание ускорить процесс. Я не согласился, снова напомнил об уставных нормах.
Сурков кивнул:
– Вот именно. Нарушать ничего не надо. Всему свое время. Будем считать, что этот вопрос решили. Теперь – следующий. Вячеслав Иванович, вы как свое будущее видите?
– Пока живу настоящим.
– У нас принято: если просим освободить место человека вашего ранга, то предлагаем ему несколько вариантов дальнейшего трудоустройства. Глебы вы хотели видеть себя?
Я сказал, что после двадцати пяти лет руководства футболом рассчитываю остаться в нем почетным президентом. Сослался на примеры: А. Самаранч, Ж. Авеланж, наш Виталий Смирнов стали почетными президентами тех организаций, которые они возглавляли. Им была сохранена зарплата, за ними закреплена служебная машина, кабинет.
– Это не проблема, – сказал Сурков. – Готовьте положение о почетном президенте.
– Мы можем поручить это дело Исполкому РФС, – предложил Мутко.
Сурков взглянул на меня:
– Поддерживаете это предложение?
– Нет, Владислав Юрьевич. Демократичнее и объективнее будет, если эту проблему решим прямо на конференции.
– Согласен. Таким путем и пойдем.
Когда начали готовить конференцию, я стал замечать, что каждый мой шаг кем-то отслеживается, контролируется. Поначалу думал, что мои подозрения – издержки нервного перенапряжения, игра болезненного воображения. Но один мой товарищ, имя которого не хочу называть, предупредил:
– Иванович, ты порой откровенничаешь в разговорах. Знай, что каждое твое слово, даже когда ты его произносишь по телефону и в своем кабинете, становится известным твоим недоброжелателям.
– Не хочется в это верить.
– Но это так!
И тут я на свой страх и риск, не поставив в известность даже верных друзей, решился на проведение эксперимента. На следующий день собрал бюро и произнес заведомо крамольную речь. Мол, хочу затянуть вопрос с конференцией и вообще предполагаю, что победа ставленника масти на ней – совсем не очевидный факт.
Утром следующего дня еще до моего прихода на работу в Спорткомитет нагрянули крепкие ребята с автоматами, с закрытыми лицами. Их сопровождали телевизионщики. Первым делом они ворвались в кабинет к Тукманову, потом в мой. Арестовали всю документацию, опечатали сейфы, забрали телефонные и записные книжки. Кстати, записная книжка, в которой я вел записи по встречам с Фетисовым, Медведевым, Сурковым, исчезла навсегда. Никаких объяснений со стороны правоохранительных органов не последовало.
Этот акт устрашения только разозлил меня. Я собрал руководство РФС и специально повторил почти слово в слово то, что говорил на бюро. Для людей сведущих мои слова звучали странно – ведь все вопросы предстоящей конференции были уже обсуждены, согласованы. Вопрос об избрании президентом РФС В. Мутко не подлежал сомнению, поскольку его главный соперник А. Тукманов снял свою кандидатуру.
Люди, слушавшие разговоры в моем кабинете, были далеки от футбольных дел. Уже следующим утром, то есть за день до того, когда должен был состояться Исполком с обсуждением важных вопросов проведения внеочередной конференции, мне вручили повестку: «Вам надлежит прибыть к 11 часам в ДЭБ МВД России к сотруднику Семенову по адресу... для дачи объяснений по вопросам финансово- хозяйственной деятельности на территории Российской Федерации». Именно в одиннадцать утра того дня, когда я должен был встретиться с сотрудником Департамента экономической безопасности, планировалось начать заседание Исполкома.
Звоню Суркову:
– Владислав Юрьевич, Исполком проводить не могу, для этого есть объективная причина.
Зачитываю ему текст повестки. Он говорит:
– Подождите у телефона.– Слышу, звонит куда-то, потом обращается ко мне: – Министра МВД Нургалиева сейчас нет на месте, но завтра никуда не ходите, это я беру под свою ответственность. Действуйте по распорядку дня, то есть проводите Исполком.
Ранним утром следующего дня со мной связались из МВД. Извиняющимся тоном сказали, что Семенов срочно отбыл в командировку и вызов для дачи объяснений откладывается. Семенов, видно, не вернулся из командировки и по сегодняшний день, поданному вопросу меня больше не тревожили.
Я пришел в международные организации кандидатом наук, и сначала в ФИФА, потом в УЕФА западные коллеги обращались ко мне «доктор». Это обращение стало нарицательным и в России среди
