двери и скрылся в прихожей. Его топоток напоминал звук, который издает человек, барабаня пальцами по столу. К этому звуку примешивалось и еще что-то. Дэнни не сразу понял, что именно, но позже до него дошло, что это были незавязанные шнурки башмачков Лилипута, сопровождавшие, словно аккомпанемент, топоток хозяина. Когда звуки доносились уже с лестницы, Дэнни вышел наконец из роли пассивного наблюдателя (или слушателя), освободившись от оцепенения. Перед глазами у него всплыло белое, бескровное лицо матери, и он бросился вдогонку за Лилипутом. Дэнни не взял с собой ни ножа из ящика, ни какого-то другого оружия, но при той ярости, которая охватила его в тот момент, это было и не нужно. Дэнни будет топтать человечка ногами, давить руками, он в конце концов разорвет его зубами, если понадобится. Дэнни побежал по лестнице, ожидая вот-вот увидеть Лилипута, карабкающегося на очередную ступеньку. Но человечек пропал. Добравшись до второго этажа, Дэнни замер неподвижно у лестницы, весь превратившись в слух, — но ничего не услышал. Дом опять погрузился в зловещую тишину. Дэнни уж не бежал, он осторожно ступал, напрягая все органы чувств. В темноте коридора второго этажа человечек мог попытаться переждать опасность, надеясь на свою неподвижность. Дэнни вновь стал ощущать неприятные симптомы: тело покрылось гусиной кожей, сердце начало стучать еще сильнее, но уже от страха, а не от быстрого бега, нервы, словно струны, были натянуты до предела. Лилипут должен быть где-то рядом; наверняка он просто затаился, опасаясь, как бы Дэнни его не догнал. Но, осматривая коридор фут за футом, Дэнни убедился, что Лилипут исчез. Это не заняло много времени, и мальчик быстро понял, что и этот раунд он проиграл. Лилипут снова каким-то образом скрылся, сумев его обмануть. От ярости Дэнни скрипнул зубами и сжал кулаки так, что, будь у него длинные ногти, разодрал бы ладони в кровь. Он не собирался сдаваться. Он попытался взять себя в руки, чтобы спокойно обдумать ситуацию. Не было никаких сомнений, что Лилипут взбирался по лестнице. Следовательно, он на втором этаже. Здесь было всего три места, куда можно было попасть из коридора: спальня Джонни, ванная и его, Дэнни, спальня. Везде двери были закрыты. Дэнни не слышал также, чтобы хоть одна из них хлопнула. Однако в коридоре Лилипута он не обнаружил. Мальчик недоверчиво покосился в сторону комнаты Джонни. Дэнни уже допускал, что человечек умеет как-то проникать из одной комнаты в другую, несмотря на то, что при таком малюсеньком росте, при своей хилой комплекции открыть дверь он не может. И все же ему удалось это сделать (во всяком случае, сегодня), иначе куда он исчез из коридора? В коридоре на втором этаже не было ни мебели, ни других вещей. Коридор был совершенно пуст, и Дэнни был уверен, что человечка здесь нет. Мальчику вдруг расхотелось повторять поиски наподобие тех, что они провели вместе с Сидом. Тем более если Лилипут укрылся в спальне старшего брата. Она была для человечка поистине безопасным местом, где он мог не беспокоиться, что в один прекрасный день Дэнни застанет его спящим. Дэнни, преодолевая внутреннее сопротивление, решил все-таки подойти к двери и попробовать ее открыть. Он подходил медленно, словно надеясь, что сейчас что-то произойдет такое, что отвлечет его от неприятного занятия. Так и случилось. Он услышал шум подъехавшего к дому «крайслера». Вернулась тетя Берта. Дэнни бросил сердитый взгляд на медную ручку и стал спускаться по лестнице. И тут зазвонил телефон. Дэнни вбежал в гостиную и машинально снял трубку. В мыслях он переживал, не заметит ли тетя чего-нибудь неладного, не оставил ли Лилипут каких-нибудь следов. Пробормотав «алло», он прижал трубку к уху.
— Дэнни, Дэнни! — раздался чей-то голос — Спаси меня, Дэнни! Спаси меня, пожалуйста! Он хочет убить меня, Дэнни! Помоги мне. Меня хотят убить. Он выпьет всю мою кровь, всю до капельки! Помоги мне, Дэнни, иначе я умру! — Голос на секунду замолк, но мальчик не мог выдавить из себя ни слова.
Дэнни хотел спросить, с кем говорит, но язык его не слушался. Затем он услышал дробный старческий смех, похожий то, ли на чихание, то ли на очень далекие раскаты грома. Так мог смеяться только Лилипут. Он смеялся, а звонивший Шилдсам мальчик плакал, моля Дэнни о помощи. Дэнни понимал, что надо положить трубку, но всхлипывания вперемешку с мерзким хихиканьем буквально затягивали мальчика, словно трясина. Точно так Дэнни не один раз сдирал запекшуюся кровь с ушибленной коленки, понимая, что этого лучше не делать, но продолжал сдирать, морщась от боли, испытывая при этом наслаждение и какое-то непонятное стремление причинить самому себе боль.
— Дэн… — булькающий звук, как будто звонивший захлебывался собственной кровью.
— Алло! Кто говорит? — спросил Дэнни. — Ответьте! Кто это? — Он вздрогнул и заплакал, услышав в ответ новую порцию смеха, словно ему в лицо с силой швырнули охапку сухих, опавших листьев. — Кто это? — Внезапно мозг мальчика пронзила мысль, заставившая содрогнуться.
Он был свидетелем, по крайней мере, слышал, как убивают человека. На том конце провода парень уже хрипел, издавая предсмертные стоны, а мерзкий человечек продолжал хихикать. Дэнни слышал, как умирает парень, но ничего не мог поделать. Он не знал, откуда тот звонил, почему звонил именно ему, как получилось, что Лилипут оказался вместе с ним. Шилдс был растерян, подавлен, потрясен. Парень захрипел еще сильнее и через мгновение затих окончательно. Наступила зловещее молчание, как будто на том конце кто-то плотно прикрыл трубку рукой. Ни хихиканья, ни предсмертных хрипов. Может, это были просто слуховые галлюцинации? Ведь уже раздавались в этом доме звуки, которые некому было издавать, если вообще подобное может существовать в природе. Возможно, это проделки Лилипута. Другой вопрос, как он это делает? Под влиянием нахлынувшей на Дэнни зловещей торжественности абсолютного беззвучия он перестал плакать. Он жадно вслушивался в гробовое молчание, моргая глазами, когда капелька пота забиралась в глаз. Пальцами он так сильно сжимал трубку, что, казалось, расслабь он их чуть-чуть — и они поломаются. Рука побелела, пальцы ныли, но Дэнни не шевелился, боясь пропустить малейший звук. Затем что-то изменилось. Тишина не была нарушена, но на том конце будто сняли какую-то пленку, прогнав ощущение вакуума. Это продолжалось одно мгновение, а затем до Дэнни донесся знакомый голос, который, впрочем, он и ожидал услышать больше, чем какой-нибудь другой.
— Д-э-н-н-и! Д-э-н-н-и! — Лилипут звал мальчика издалека, как будто находился в густом темном лесу где-то в Вермонте и пытался докричаться до соседнего штата. — Д-э-н-н-и! Ты переступил в-с-е г-р-а-н-и. Ты зашел с-л-и-ш-к-о-м д-а-л-е-к-о. Д-э-н-н-и! Ты плохой мальчик! П-л-о-х-о-й! Ты поступил н-е-х-о-р-о-ш-о. Нельзя так делать, как делаешь т-ы-ы-ы-ы… — Раздались короткие гудки — Лилипут положил трубку? Дэнни ждал, что гудки прекратятся, и тонкий мерзкий голос послышится вновь. Но этого не произошло.
Вдруг мальчик почувствовал что-то теплое у правого уха. В первую секунду он подумал, что это ему показалось из-за непрерывных нудных гудков, но нет — там на самом деле что-то было, что-то ползло по уху. Дэнни резко отдернул трубку от уха, и… увидел, что из нее сочится кровь. Капли появлялись из дырочек, из которых Дэнни минуту назад слышал далекий голос Лилипута, и, стекая, падали на ковер. Дэнни в ужасе застыл, лицо его исказилось гримасой боли. Он безошибочно догадался, что кровь не из уха, нет. Кровь шла из трубки. Этого не могло быть, однако свежие красные капли продолжали появляться из трубки вопреки здравому смыслу!
«Это кровь того мальчика, — пронеслось в голове у Дэнни, — мальчика, убитого Лилипутом». Если еще несколько мгновений назад Дэнни надеялся, что это было всего лишь великолепно озвученное представление, то сейчас он был уверен в обратном — это кровь жертвы. Дрожащей рукой он положил трубку, услышал, как в дом вошла тетя Берта, и с ужасом подумал, что же делать, если кровь из телефонной трубки будет лить и лить беспрерывно. Полтора десятка капель, размером с десятицентовик, были практически незаметны на бордовом ковре; с телефона и столика можно стереть кровь прежде, чем ее увидит тетя Берта. Дэнни провел рукой по столу. Капли даже не размазались. С тем же успехом он мог пытаться стереть рукой с экрана телевизора голову ведущего. Кровь из трубки как будто перестала сочиться. Во всяком случае, ее не прибавлялось. Но даже ту, что осталась, стереть было невозможно. ВИДЕНИЕ? Он опасался, что крови будет гораздо больше, но, к счастью, она перестала идти, как только он положил трубку. Внезапно дверь в гостиную отворилась, и на пороге показалась тетя Берта. Глаза ее смотрели поверх очков.
— Дэнни? Нам кто-то звонил? — Лицо у нее было встревоженным.
— Нет… ошиблись номером. — Дэнни молил Бога, чтобы тетя не подошла ближе. Иначе она обязательно заметит кровь. Вернее, видение крови.
— Дэнни, ты не болен? Ты такой бледный…
— Нет, тетя Берта! Со мной… все хорошо. Извините, просто задумался и не услышал, как вы вошли.
Глава одиннадцатая
— Где вы его нашли, Гэл? — Шериф Лоулесс снял шляпу, осторожно, словно она была из стекла, положил ее перед Хокинсом на стол, вытер рукавом потный лоб и уселся на жесткий скрипучий стул.
