такой короткий срок в Оруэлле вдруг появилась парочка свежих трупов. Но Бен опасался, и не без основания, что по закону подлости, пока он будет бегать, непременно заявится шериф с Локом, а тогда беды не миновать. Значит, терпеть?
Ламбино тяжело вздохнул и посмотрел на ползавшую по окну муху. Его взгляд как бы говорил: «Мне бы твои проблемы, подружка». Муха перестала метаться, будто до нее вдруг дошло, что на свежем воздухе ей будет не так уж и хорошо. Бен тяжело поднялся и почувствовал головокружение. А если он вот так и помрет, ожидаючи неизвестно чего? Банка пива становилась наваждением, Бен не мог думать ни о чем другом. В конце концов, не выдержав, он решил выйти из конторы.
Бен вышел в узкий коридор, заставленный вдоль стен короткими и длинными скамейками без спинок. Стены были такого же серого цвета, как и само здание. На улице шел мелкий дождик, но Бену это пришлось по душе — головная боль немного утихла. Прохладный воздух бодрил. Жаль только, что давно не выглядывает солнце и все вокруг промокло насквозь. Окошко комнатки, где обычно сидел Бен, выходило на запад, и он любил наблюдать закат, когда солнечный диск приглушенного пунцового цвета постепенно опускался за горизонт. Это немного отвлекало мысли Бена от его навечно заснувших подопечных, если таковые в тот день имелись. Бен стоял и внимательно осматривал Фелл-стрит. День уходил, словно бы растворяясь во всепоглощающей сырости. Темнело. И как назло, никого. Бен безрезультатно простоял еще минут десять и уже собирался уйти, когда заметил в сгущавшихся семерках, что справа, со стороны Южной улицы, приближается какая-то фигура. От надежды и возбуждения сердце забилось сильнее, Бен ждал, потирая в нетерпении руки. Фигура приближалась быстрее, чем если бы человек шел пешком. Кто-то ехал на велосипеде. Через минуту Ламбино узнал его: это был Сонни Плиссен, долговязый десятилетний мальчишка, живший недалеко от Бена на Южной улице. От радости, не веря в такую удачу, Ламбино едва удержался, чтобы не броситься к мальчишке с объятиями. От быстрой езды красная ветровка Сонни надулась как парус. Бен испугался, что он не остановится и пронесется мимо, поэтому поспешил выйти на проезжую часть. Увидев неожиданно возникшее препятствие, мальчик чуть сбавил скорость и взял правее, чтобы объехать Ламбино.
— Сонни! — радостно выкрикнул Бен. — Притормози на секундочку. Дело есть. Ну тормози, тормози. — Ламбино вытянул левую руку, и Сонни резко затормозил, испугавшись, что врежется в этого пьянчужку.
— В чем дело, мистер Ламбино? — недовольно крикнул мальчик, опустив ногу на асфальт. — Я чуть не сбил вас!
— Ничего, ничего, не беспокойся за старину Бена! — Ламбино широко заулыбался. — Как поживаешь, малыш?
— Я не малыш! — решительно возразил Сонни Плиссен.
— Ну хорошо, извини! — Бен заулыбался еще шире. — У меня к тебе дело, мистер Плиссен. — Руки его не находили себе места, и он засунул их в карманы мешковатых рабочих штанов. — Понимаешь, я не могу отлучиться из конторы, а мне… мне очень бы нужно баночку… — Бен заметил, что мальчик скривился:
— Но я спешу, мистер Ламбино!
— Сонни! Магазинчик Уорнела совсем рядышком. Ты купишь мне всего одну баночку пива и обернешься меньше чем за десять минут. Нет, ты так ловко жмешь на педали, что тебе хватит и пяти минут.
— Мне некогда, мистер Ламбино! Мама просила меня поторопиться, пока совсем не стемнело. Пропустите меня…
— Сонни, обожди!
Бен вдруг решил, что в такой ситуации не грешно пойти и обходным путем. В конце концов, что значат для мальчишки какие-то несчастные пять — десять минут? Наверное, катается просто так, без дела. Возможно, мать действительно просила его вернуться до темноты, ведь с утра по городу разнеслась весть, что кто-то задушил близнецов Пэгрью. Но это совсем не значит, что по вечерам нельзя ходить по улицам. Бен полагал, что двойняшек задушил какой-нибудь чужак — шизофреник, путешествующий автостопом. Небось его и след давно простыл. Просто не надо лазить в темноте по загородным свалкам.
— Ты слышал, что сегодня случилось?
— Да, я…
— Я имею в виду не этих несчастных ребятишек, которых задушили, а мистера Хокинса?
— Мне что-то такое говорила мама.
— Господи, Сонни! Ты бы только видел! Ужас! Я не поверил своим глазам. Жирный, как боров, весь в складках жира… мне просто не верилось, что это он! — Сам того не сознавая, Бен начал подражать скороговорке и жестам своей соседки миссис Глоуз. — Кошмар! Я боюсь, как бы мне ночью не привиделось что-нибудь эдакое. — Ламбино вытащил левую руку из кармана и помассировал грудь в районе сердца. — Пойми меня правильно, Сонни, я уже давно не беру в рот ни капли. Понимаешь, завязал! Но сегодня… Я как увидел нашего заместителя шерифа, так чуть в обморок не упал. Мне стало так плохо! И сейчас плохо. — Ламбино зажмурился, словно от вспышки молнии. Мальчик недоверчиво смотрел на него, но уже не порывался, как до этого, тронуться с места и поскорей исчезнуть. — А ты бы посмотрел на доктора Лока! Он был такой бледный! То, что случилось с мистером Хокинсом, поразило даже его. «У тебя, Бен, — сказал он мне, — нервный срыв». И посоветовал мне, Сонни, выпить пива, иначе, мол, он опасается за мое сердце, мол, от такой перегрузки оно может не выдержать. Я думал-думал над словами мистера Лока и решил, что он, скорее всего, прав. Нельзя не прислушиваться к мнению знающего человека. Но я не могу отлучиться. Мистер Лок звонил мне и предупредил, что они с шерифом скоро могут подъехать. Я бы тебе, Сонни, показал мистера Хокинса, но это запрещено, да и… вдруг тебе станет дурно? — Бен внимательно следил за реакцией Сонни Плиссена. Он, бесспорно, был заинтригован. Наверное, никогда не видел трупов, тем более таких громадных. Мальчишке и хотелось бы взглянуть на полицейского, и боязно. — Черт! Ну и понервничал я сегодня! Неужто ты, Сонни, не выручишь сердчишко старины Бена? А? Сгоняй за пивом, ладно? Век не забуду, как ты мне помог! — И Бен торопливо, чтобы мальчик не успел отказаться, сунул ему в руку пару мятых долларовых бумажек. — Центы от сдачи оставь себе! Купишь что-нибудь. — Это окончательно склонило чашу весов на сторону Бена. Сонни засунул деньги в карман джинсов и пробормотал:
— Ладно. Подождите, мистер Ламбино.
Через двадцать минут Бен сидел на древнем скрипучем стуле, водрузив вытянутые ноги на стол, и с наслаждением потягивал «Будвайзер». Все проблемы постепенно улетучивались, мир сменил свой скучный серый цвет на нечто более приятное. Бен пытался насвистывать какую-то мелодию. Хмель явно ударил в голову, чего Бен никак не ожидал от одной-единственной банки пива. Наверное, это остатки виски на пару с пивом образовали в организме коктейль, который и привел Бена в такое расслабленное состояние. Ну и отлично! Прямо в яблочко — это как раз та степень, когда чувствуешь себя великолепно и одновременно соображаешь. Так гораздо интереснее коротать время. А если заявятся шериф с доктором, то вряд ли они что-нибудь заметят, у них свои проблемы.
Бен улыбался. Сделав последний глоток, он поставил пустую банку на стол с такой осторожностью, точно это была какая-то бесценная вещь из хрупкого материала. «Черт! Ну и понервничал же я сегодня…» Бен хихикнул. Да, ему действительно пришлось понервничать, только не от вида громадного трупа Хокинса, а от мысли, что до утра он не дотянет, если не удастся опохмелиться. Сейчас этот страх отступил и казался Бену чем-то нереальными. Как он мог подумать, что какой-то Сонни Плиссен проедет мимо на своем стареньком велосипеде и не остановится? Конечно, он будет упираться, но Бен скажет ему, как он переволновался при виде страшного мистера Хокинса, как все это было тяжело перенести. «Ты бы не выдержал, малыш, потому что я сам чуть не упал в обморок». Ламбино улыбнулся своей ловкой выдумке. Он обвел вокруг пальца лентяя. Неужели Сонни не мог сообразить, что такой парень, как мистер Ламбино, смотрит не моргнув глазом и не на такие трупы, как мистер Хокинс. Видел и кое-что похлеще. Конечно, Оруэлл — сонная деревенька, но и здесь случались зверские убийства. Чего стоит, к примеру, труп Малькольма Фортенски, доставленный в окружной морг четыре года назад. Отрезанные пальцы рук и ног, выколотые глаза, вырванные ноздри, отрезанные половые органы. И Бен видел это своими глазами, а ведь был тогда трезвее, чем сейчас. Эта история получила широкий резонанс, обширные статьи появились во всех газетах штата. В Оруэлл понаприехало столько газетчиков и телевизионщиков, как будто кто взял в заложники единственное дитя президента. Вот вчера вечером нашли задушенных двойняшек Пэгрью — кому сейчас до этого дело? Ламбино не видел ничего ужаснее трупа Фортенски. Даже покореженные и окровавленные тела подростков, погибших в аварии, не казались ужасными: что поделаешь, несчастный случай… Тут было все ясно. Но вот то, что проделали с телом Малькольма, не поддавалось никакому
