— Хм… — озадаченно уставился на Ксюшу Трифон. – Это ты что, кокетничаешь сейчас со мной, что ли?
Я?! Кокетничаю?! – округлила на него глаза Ксюша. – Да ты что! Я и не умею вовсе… И не пробовала даже ни разу – в голову бы такое не пришло…
— Почему?
— Не знаю… Я много чего не умею. Мне иногда кажется, что и не живу, а просто кручусь в колесе, как белка, перебираю суетливо лапками да изнемогаю от напряжения… Хм… Ксюша Белкина – белка…
— То–то я смотрю, ты выморенная какая–то, к земле будто прибитая! И Лизавета мне про тебя что–то подобное говорила… Ты с детства такая, что ли?
— Да не было у меня никакого детства! Так, маета одна…Ты знаешь, я думаю, когда буду старушкой, то обязательно впаду в детство! Буду носить клетчатые юбочки в складочку и прыгать в классики, смешно потряхивая седыми букольками…
— Здорово… — засмеялся Трифон. – А ты не производишь впечатления ограниченного существа, Ксения! Внешне – да, конечно, взгляд у тебя всегда туповато–испуганный, как будто ты от удара уворачиваешься, и суетишься много, лишние движения делаешь… А вот язык у тебя подвешен! Читала много, наверное?
— Да, если можно так назвать… Я не читала, Трифон, я спасалась! Окуналась полностью, с головой уходила в Пушкина, Гумилева, Цветаеву… Да тебе не понять…
— Это отчего же? Нет, я как раз понимаю… У каждого свой адаптер к жизни имеется, не только у тебя… У меня, например, картины, кто–то до безумия животных любит, или шесть соток с цветами да огурцами… А вот если адаптера нет – это уж караул кричи!
— Нет, для меня это другое! Я ведь не просто читаю, я через себя пропускаю, понимаешь? Чувствовать начинаю… Все мое состояние, настроение, даже здоровье от прочитанного в прямой зависимости находится! Вот тебе, к примеру, Лесков нравится?
— Не знаю… — пожал плечами Трифон. – Не помню даже и произведений его особо…
— А я от его книг почему–то в состояние душевной тревоги вхожу! А от Чехова – в полную гармонию! А от Пушкина – жутко умнею и гордостью глупой переполняюсь, будто все это мы вместе с ним написали… Смешно, да? Я живу этим там, внутри себя, а внешнего мира боюсь… Мне проще выслужиться перед ним, откупиться унижением, чем воевать…
— Да–а–а, Ксения… — внимательно глядя ей в лицо, протянул Трифон. – Это как раз тот пример, когда суперчувствительность служит человеку плохую службу, когда она не во благо…
— Почему?
— А потому, что и зло ты тоже чувствуешь более обостренно, чем другие! И боишься его больше, и сопротивляешься меньше… Суперчувствительность – штука опасная, слишком уж дорогой подарок природы, и платишь ты за него безумную цену…
— Какую?
— А жизнь с постоянными страхами об руку, с неизбывной печалью – это что тебе, баран чихнул? Это тоже зло, между прочим!
— Как это? Не может быть печаль злом!
— Может! У печали и злобности абсолютные величины одинаковые, только полюса разные. У злобности – плюсовой, у печали – минусовой…Физику в школе проходила? Ну, вот…Разноименные заряды, сама знаешь, притягиваются! Выходит, что чем больше трусишь и печалишься, тем больше вокруг тебя всяких злобных контролеров да манипуляторов и пляшет! Нужна ты им просто позарез, как хлеб насущный! Убирай свое собственное зло, то бишь печаль, и другое зло от тебя уйдет!
— Легко тебе говорить…
— Да, мне–то как раз и легко, потому что я таким же испуганным раньше был!
— Ты?!
— Я! А что, не похоже?
— Нет, совсем нет…
— Я тоже по молодости старался быть для всех хорошим, и тоже своей сверхчувствительности стеснялся…Только потом до меня дошло, что она как раз и является самым большим для меня подарком судьбы, отличительным знаком… И знаешь, как–то в сторону отошел… Начал только для себя жить, в собственных ощущениях плавать, ни на кого больше не оглядываясь.
— И получилось?
— А то! Я теперь, дорогая Ксения, свободный художник, счастливый человек! Занимаюсь любимым делом, за которое, как оказалось, еще и платят неплохо! Хотя я к этому особо и не стремился…
— Так то художник! А я кто? Никто и звать никак! Я Ксюша Белкина… Да я в жизни никому бы не посмела признаться в сверхчувствительности, как ты говоришь!
— Почему?
— Потому что это стыдно! Потому что для людей, с которыми я общаюсь, само по себе чтение классики – уже признак человеческой ущербности, убогости даже! Вот уметь купить подешевле и продать подороже – это общепризнанный талант, да… Все тебя уважать будут. А тут, подумаешь – книжки она читает… Узнают — кроме раздражения да очередного пинка ничего и не получишь…
— Так и не общайся с такими! Ты же не мазохистка, в конце концов!
— А с какими общаться? Мне, знаешь, выбирать не приходится! У меня образования никакого, даже среднего нет! Как Ольку родила в шестнадцать лет, так на этом моя учеба и закончилась!
— Да при чем тут образование, Ксения! Что оно кому дало, это образование? Я ж тебя не карьеру призываю делать, а всего лишь найти свой круг общения, свой аквариум, где такие же рыбки плавают!
— Да где я его найду?
— Ну, если сидеть и вопросы задавать, то и не найдешь… Ты сейчас где работаешь?
— В продуктовом магазинчике небольшом…
— Еду, значит, продаешь?
— Ну да…
— А что, если ты книги, например, продавать будешь? Есть для тебя разница?
— Так меня ведь не возьмут…
— Почему? Потому что ты Ксюша Белкина?
— Да…
— О, господи! И правда, как все запущено! А я никак не мог понять, чего мне про тебя такое Лизавета толкует…
— Не сердись на меня, пожалуйста, Трифон…Ты знаешь, Иван Ильич говорил, что такая вот Ксюша Белкина абсолютно в каждой женщине живет! Хоть малюсенькая совсем, но живет! А мне просто не повезло – я крайнее ее воплощение…
— Ага! Нашла себе оправдание! А он тебе не говорил, что каждая абсолютно женщина если не изгоняет, так хотя бы пытается поглубже припрятать в себе эту самую Ксюшу Белкину? И почему именно женщина? Как будто у мужиков не бывает клубочка подобных комплексов…
— У меня, наверное, безнадежный случай. Ксюша Белкина выросла в огромного монстра, который занял собой все пространство, и не выгнать его теперь – ни в одни двери не пролезет…
— Да почему? Придумаем что–нибудь, не отчаивайся… Выгоним! Да ты уже и начала потихоньку ее уничтожать, сама того не замечая!
— Как это?
— Сама ж говоришь – платье вдруг захотелось купить, прическу сделать – облик человеческий принять! Внешние изменения ничего не значат, конечно, по сравнению с внутренними, но все равно – это уже первый шаг… А теперь и второй делай – уходи из своего магазина к чертовой матери! Тебя там за Ксюшу Белкину держат, и по–другому уже вряд ли воспримут… Только не думай, что убежишь – и все проблемы решатся! Если на новом месте будешь так же трястись – в любом аквариуме для тебя своя щука сыщется! Притянешь ты ее своим минусом, поняла?
— Да…
— Будешь другую работу искать?
— Да! Я сегодня мимо большого книжного магазина проходила, но мне даже и в голову не пришло…
