Ирина Петровна по-хозяйски распахнула перед ней дверь, прошла стремительно мимо охранника, кивнув ему едва заметно. Потом они быстро прошли по короткому белому коридорчику, потом по небольшому холлу с черными кожаными диванами полукругом, с чудом уместившейся в тесном пространстве зеленой растительностью, от карликовых смешных деревцев в аккуратных горшочках до высоких вальяжных пальм, изнывающих под тяжестью собственных листьев. Проходя мимо журчащего пузырьками аквариума, Ирина Григорьевна остановилась на секунду, побарабанила коготками по стеклу. На зов из-за камня выплыла красная пучеглазая уродина – то ли рыба, то ли зверюга плавающая, открыла маленький рот, будто собиралась проговорить что-то. Или обругать.
– Ну что, Симочка, как дела? Кормили тебя вчера или опять забыли? У-ти, красавица ты моя… – сюсюкнула она уже на ходу, направляясь к арочному широкому проему внутри холла.
За аркой оказалась приемная. Юная секретарша подняла от монитора личико, растянула пухлые губы в улыбке, радостной и дежурной одновременно.
– Здравствуй, Наточка. Семен Максимович у себя? – ткнула пальцем в закрытую дверь Ирина Григорьевна.
– Да. У себя. Раздевайтесь, проходите, – милостиво разрешила Наточка, успев окинуть Дилю быстрым оценивающим взглядом. – Там, в шкафу, плечики можно взять…
Балбесом Семеном Максимовичем оказался рыхлый, как недоспелое тесто, но довольно симпатичный парень с голубыми глазами доброго пофигиста. Слушал он Ирину Григорьевну очень внимательно, изредка взглядывал на Дилю, качался в кресле, выпячивал толстой трубочкой губы, будто соображая и прикидывая что-то. Потом, еще раз глянув на Дилю, проговорил со смешком:
– Совсем с ума сошла, Григорьевна? С чего ты решила, что мы тут отделение миграционной службы открывать собираемся? Какая Дина из Душанбе, бог с тобой? Над нами же все в голос ржать будут… Вроде того – совсем дела плохи, раз на гастарбайтеров перешли?
Сердце у Дили подпрыгнуло, стиснулось в горячий комок и будто кровью в желудок плеснуло от обиды. Видимо, и в лицо кровь бросилась, потому что Ирина Григорьевна, нащупав ее ладонь, сильно и незаметно сжала ей пальцы, потом затараторила возмущенно:
– Да вы что говорите, Семен Максимович! С чего вы вообще взяли, что она мигрантка?
– А кто она? Сама же сказала – только что из Душанбе приехала. Прописки наверняка нет.
– Зато у нее регистрация есть! И вообще… У нее мама русская, родом из наших краев, а папа работал там, в Душанбе, главным врачом в больнице…
– А фамилия у папы какая? Неужто Иванов?
– Да хоть бы и не Иванов! А Дина, между прочим, в университете училась! Да она знаете, как стараться будет, чтоб место за собой удержать? Она у вас тут землю носом рыть будет! Да вы жить будете как у Христа за пазухой! Понимать же надо…
– Ну-у-у, я не зна-а-аю! – вяло протянул, махнув ухоженной ручкой, Семен Максимович, медленно разворачиваясь на крутящемся стуле и демонстрируя раннюю проплешинку на темени. Вообще, своим рыхлым и нежным обликом он сильно напоминал трехлетнего ребеночка-лапочку – те же мягкие редкие волосики, те же голубые веселые глазки, та же довольная улыбка маленького, залюбленного и зацелованного родителями эгоиста.
– Ага! Вот и договорились, Семен Максимович! Сейчас я ей тут все покажу, все расскажу, и она прямо сегодня и приступит!
– А Лара, когда приедет, что скажет?
– Хм… А кто у нас тут генеральный директор, Семен Максимович? Вы или Лара?
– Я. Я, конечно. Но все-таки.
– А что – Лара… Она, можно сказать, уже с готовым фактом в лице Дины столкнется. Ничего, обойдется, я думаю. В смысле не Лара обойдется, а ситуация сама по себе обойдется…
– Хорошо. Договорились. Идите! Некогда мне тут с вами. Лезут и лезут со всякой мелочью, работать не дают… – неожиданно раздражаясь, проговорил он звонким высоким голосом.
Диля про себя усмехнулась – хорошо, хоть ножками капризно не засучил и на пол с ревом не грохнулся. И на том спасибо.
– Ну, видела? – сердитым шепотом спросила Ирина Григорьевна, когда они очутились в небольшой комнатке с полками, заставленными всякой хозяйственной мелочью. – Поняла, с кем тебе работать придется?
– Да. Поняла, – обреченно закивала Диля.
– Но ты должна зубы сжать и кровь из носу терпеть, чтобы удержаться. Здесь платят, между прочим, очень даже неплохо.
– А сколько я буду получать?
– Как офис-менеджер – шестьсот долларов.
– Сколько?! – ахнула Диля, подавшись корпусом вперед. – За принеси-подай – шестьсот долларов?! У нас такую зарплату только большие начальники получают…
– Ну, ты особо не обольщайся на этот счет. Здесь и жизнь намного дороже.
– Так можно же по-всякому жить… И дорого можно, и дешево можно. Ирина Григорьевна, а Лара – это кто?
– Я ж тебе уже говорила! Это наш финансовый директор. Ох и умнющая девка! Она сейчас в отъезде, у нее отец в Калининграде в больнице лежит. Она тут все основные дела и вершит, Лара-то. А Сёма так, не пришей кобыле хвост, но для видимости будто главнее его и нет. В общем, генеральный генерал. Поняла?
– Поняла…
– Так что работай, Диля. То бишь Дина. Старайся, как можешь, изо всех сил. Из штанов выпрыгивай. Если покажешь себя хорошо, то, может, и надолго тут приживешься.
– А… вы? Вы же после операции… вернетесь?
– А оно еще неизвестно, как будет после операции. Может, я уже и на ноги свои не встану. В моем-то возрасте.
– Да какой у вас возраст…
– Ладно. Замнем для ясности. Мне льстить совсем не обязательно. А вот Сёма, учти, прямую и грубую лесть ужас как любит. Глазки по возможности восхищенные делай, когда на него смотришь. Ну, знаешь, по-женски так, будто бы ты совсем дурочка искренняя.
– В смысле? Он что, приставать любит?
– Ага, размечталась! Он любит, когда его любят, а в обратную сторону он не умеет. Ну, в общем, сама со временем разберешься. Сейчас я тебе все тут покажу, расскажу, со всеми познакомлю. Ой, чуть не забыла, я же главного тебе не сказала! У них тут обычай заведен – по утрам всем вместе завтракать. И это тоже твоя обязанность будет – кофе варить, апельсиновый сок давить, йогурты, колбасу-сыр для бутербродов покупать. На это специальные деньги выделяются. В общем, ничего сложного, как сама понимаешь. А только к вечеру ноги гудят и матерятся так, что до дому их едва волочешь.
– Ну, за шестьсот-то долларов можно…
– Ага. Давай. Флаг тебе в руки. Что ж, идем, хозяйство принимать будешь…
Ноги действительно к вечеру «загудели» и «заматерились», как образно выразилась Ирина Григорьевна. Хотя вроде ничего особенного они и не делали. Разве что по магазинам прогулялись, где Ирина Григорьевна закупала обычно всякую офисную канцелярщину. Ну, в супермаркет продуктовый еще зашли, продуктов купили, чтобы офисный холодильник заполнить.
– А они только бутерброды на завтрак едят или можно еще что-нибудь приготовить? – задумчиво спросила Диля, когда они возвращались в офис, нагруженные пакетами.
– В смысле? Чего приготовить? – удивленно вскинула на нее глаза Ирина Григорьевна.
– Ну… Можно дома испечь что-нибудь вкусненькое, например…
– Не знаю. Я никогда такого не практиковала. Еще чего – домашним баловать. Потом на шею сядут и сама не заметишь, как в обязанности войдет. А впрочем… Вот возьми да и прояви фантазию! Может, оценят. Хотя это вряд ли… Сама же видела, какой там народец! Чем больше для них стараешься, тем меньше тебя уважают. Но тебе на первых порах и в самом деле надо прогнуться. Так что валяй. Пеки свое вкусненькое.
