позволяет членов семьи прежнего собственника выселить… По прежнему-то закону нельзя было, а по новому, выходит, можно. И кто их только придумывает там, наверху, эти законы, если по ним теперь выходит, что и прав никаких на эту квартиру у Екатерины Васильевны не осталось? Прожила в ней почти сорок лет, а теперь нате – прав нету. И жить негде. Только и осталось, что пойти с сумой по белу свету, милостыню просить…
Лицо ее снова дрогнуло, она замотала головой мелко и горестно, потащила к носу огромный измятый платок. Краем глаза Кира увидела, как поморщился от вида этого платка и даже чуть передернулся в приступе брезгливости Кирилл. Ну да. Зрелище не из приятных, кто ж спорит. Но ведь и ситуация у бедной тетки не из приятных, и наверняка ей в этой ситуации не до кружевных платочков с именными монограммами, вышитыми аккуратно на уголочке…
– Да вы успокойтесь, Екатерина Васильевна! Успокойтесь, пожалуйста! Ситуация ваша вовсе не безнадежная, я вам сейчас все подробненько растолкую…
И опять она увидела, как взглянул на нее удивленно Кирилл. И навострил уши. Что ж, пусть послушает, если не знает. А она этим вопросом хорошо владеет, между прочим. У нее и диплом на эту тему как раз писан был. И практику судебную она изучала. И знает, что лазеек всяких из этой щекотливой ситуации может быть сколько угодно, хоть и права эта модная дамочка-покупательница, толкующая бедной полуграмотной старухе про новый закон, – и впрямь по нему, если говорить языком сухим да юридическим, переход права собственности на квартиру к другому лицу стал основанием для прекращения права пользования этой квартирой членами семьи прежнего собственника… Конституционное право собственности, видишь ли, этот закон защитил! Святое святых. А то, что бедной старухе жить негде, к этой святости и не относится вовсе. Как говаривал умный старичок преподаватель у них в институте: страна в капитализм, как в дерьмо, ступила и поволокла эту ногу по всем принятым новым законам…
– … Успокоились? Ну вот и хорошо! – весело и уверенно обратилась она к несчастной Екатерине Васильевне Хлоповой, своей первой настоящей клиентке. – Я сейчас вам несколько вопросов задам, а вы на них мне четко и лаконично… ну, то есть очень коротко и правдиво ответите. Хорошо?
– Ага… Отвечу, конечно, как смогу… – согласно закивала Екатерина Васильевна.
– Так. Вопрос первый. Вы деньги этому… ну, брату мужа… Мите, да?… Вы деньги за свое проживание ему по почте отправляли?
– Ну да. Каждый месяц и отправляла. В один и тот же день. Как пенсию приносили, я сразу бегом на почту…
– А квитанции у вас все сохранились?
– А как же! Я вообще-то приборчивая, все бумажки одну к одной складываю – вдруг пригодятся…
– Ну вот и хорошо, что вы такая приборчивая оказались. А теперь послушайте меня внимательно, Екатерина Васильевна. Как придет в следующий раз покупательница этой квартиры, вы ей смело скажите – пусть потом в суд обращается с иском о вашем выселении.
– Ой, как же… Выселят ведь! Закон-то на их стороне…
– Да, закон на их стороне, к сожалению. Но есть и другой закон, который говорит о том, что новый собственник, хоть и купил квартиру, не может расторгнуть договора найма, который проживающий в этой квартире уже успел заключить с бывшим собственником. Вот как вы, например. Поскольку вы за квартиру Мите платили, у вас фактически сложились отношения найма, понимаете? И вашей покупательнице совсем неинтересно будет иметь в собственности квартиру, которой и воспользоваться практически невозможно – она внаем сдана. Ей и не останется ничего, как принять этот договор и получать от вас деньги от найма. Вместо Мити. Да и суд, учитывая ваши обстоятельства, может просто сохранить за вами право этого найма на долгий, неопределенный срок…
– Ага, поняла… – согласно закивала Екатерина Васильевна. – Значит, она придет, и я ей все это и обскажу… И впрямь – зачем ей такая квартира, которую ни перепродать толком, ни жить в ней нельзя? Правда? Была б она свободной – тогда другое дело. А тут я – старая обуза с этим… как вы говорите? С наймом… Нет уж, никуда я из нее теперь не выеду. А то пристала – освободите, мол, срочно помещение… Закон такой, говорит, есть… Как хорошо, что я квиточки-то эти почтовые не выбросила…
– Ну вот и хорошо, раз вы все поняли, Екатерина Васильевна. Я рада за вас.
– А вы еще это… вы бы записали мне все это на бумажке по-умному, а? А то я пока до дому дойду, перезабуду все… Понять-то я поняла, а вдруг сказать не сумею…
– Хорошо. Конечно запишу. Подождите минуту…
Кира включила компьютер, проворно застучала по клавиатуре, быстро набирая нужный текст и стараясь по ходу скорректировать его под «восприятие» Екатерины Васильевны. Простите, умные люди-законодатели, за такую самовольную редакцию, за то, что воспользовалась вашим умно-громоздким юридическим текстом, как переводчик подстрочником…
– Вот, возьмите. Дома еще почитаете, чтоб вам понятнее было, – протянула она выскочивший из принтера листок своей первой клиентке.
Екатерина Васильевна взяла его в обе руки, очень осторожно, как хрупкую драгоценную вещь, посидела еще минуту, потом, аккуратно свернув листок пополам, вложила бережно в недра своей необъятной котомки.
– Сколь я тебе должна-то, милая девушка? – вытащила она на свет замызганную цветную косметичку, призванную, по всей видимости, играть роль кошелька.
– Ой, да нисколько, Екатерина Васильевна… Что вы… – беспечно махнула рукой Кира, жалобно умилившись на эту косметичку. – Что вы, это же всего лишь консультация была…
– Да? Ну ладно… Тогда спасибо тебе, умная девушка, от меня огромное… Дай Бог тебе жениха хорошего да счастья всякого, какого сама себе хочешь. И здоровья дай тебе Бог, и ума, и денег больших…
– Спасибо! – весело засмеялась Кира. – И вам того же! Всего вам доброго, Екатерина Васильевна…
Резво вытащив себя из кресла, женщина кинула торопливый взгляд на Кирилла и посеменила к двери, будто боясь, что «умная девушка» возьмет да и передумает – иль бумажку обратно запросит, иль одумается да денег с нее стребует… Кто их знает, адвокатов этих? Говорят, они такие хитрые все. Только и норовят, чтоб денег побольше в карман положить…
Кира подождала, когда за первой в ее стажерской практике клиенткой закроется дверь, потом развернулась всем корпусом к Кириллу, спросила игриво:
– Ну? И какова я была в роли адвоката? Как оно? Ничего со стороны смотрелось?
– Да ужасно смотрелось… – почему-то сквозь зубы тихо пробормотал Кирилл, отвернувшись к окну. Потом встал, подошел к ее столу и, уперев в него руки и совсем близко поднеся к ней злое лицо, снова повторил: – Ужасно, ужасно, Кира…
– Не поняла… Ты серьезно, что ли? А почему ужасно? По-моему, я все правильно ей объяснила… Я же помню, что есть такая статья в Гражданском кодексе про сохранение договора найма… Да я даже наизусть ее помню, ты что! Я и практику судебную смотрела, там точно такой прецедент был…
– Да не в этом дело, Кира! Чего ты тут под дурочку косишь? Или… ты и правда ничего не поняла?
– А… что я должна была понять? – растерянно переспросила Кира, отодвигая лицо от его сердитых глаз подальше. И не просто сердитых, а злых даже. И раздраженных. А может, немножко и гневливых, и даже чуть презрительных – очень нехорошие были сейчас глаза у Кирилла.
– А то, что ты повела себя как та дурочка простодушная. Как та Маша, которая на рынке морковкой со своего огорода торгует. Хороша морковка у Маши, и много ее наросло, мешок целый, можно кому и просто так отдать… от доброты душевной. Одному отдала, второму отдала, а сама с пустым мешком да карманом домой пошла… Всем хороша Маша! Добрая такая! Только голодная и оборванная…
– Это ты с кем сейчас разговариваешь, Кирилл? – улыбнулась Кира, пытаясь свернуть все на шутку, и даже ресницами хлопнула наивно. – Здесь никакой Маши нету…
– Да брось придуриваться! Ты прекрасно поняла, что я имею в виду! – раздраженно проговорил Кирилл, будто отмахиваясь от ее добродушного тона. Потом еще ближе подвинул к ней искаженное тихой злобой лицо. Совсем незнакомое лицо. Сроду она такого лица у него не видела. Усмехнувшись и помолчав немного, переспросил: – А ты что, и дальше здесь так работать собралась?
– Да как, Кирилл?!
– Душевно, великодушно и бесплатно, вот как! Зачем ты этой тетке все как на ладошке выложила? Я слушал, меня аж чуть не стошнило от твоей простоты! У тетки этой действительно ситуация серьезная, она
