мамой будет… Я ее пока у соседей оставил, Варю-то. Поедем, Бась. Я один, ты одна…
— Погоди… Погоди, Павел. Что-то я ничего не понимаю. По-моему, я тебе не говорила, что я одна.
— А о таких вещах не говорят, о них догадываются. Вот и я догадался. Ведь ты одна?
— Да… Но… Но ты же… Ты же вообще обо мне ничего не знаешь!
— А ты расскажи. Вот возьми и расскажи мне все с самого начала. И не торопись. Время у нас есть, вся ночь впереди.
Он огляделся, шагнул в комнату и, прихватив по дороге стул, решительно поставил его перед Басей, оседлал по-хозяйски спинкой вперед. Сложив руки на перекладину и уперев в них подбородок, смело глянул ей в глаза, улыбнулся ободряюще:
— Ну, давай, рассказывай…
— …Вот, собственно, и вся моя история… Смешно, правда? Мачеха сделала свое дело, мачеха может уходить…
Павел поднял голову, медленно покрутил ею из стороны в сторону, слегка прогнулся назад. Потом проговорил грустно:
— Да уж… Нехорошая история, конечно. А с другой стороны… Знаешь, как говорят? Говорят, худа без добра не бывает. Ты правильно сделала, что уехала. И я бы тоже уехал.
— Тебе хорошо говорить…
— Да знаю, знаю. Чужую беду руками не разведешь, конечно. А только знаешь… Ты это… Ты возьми и забудь!
— Как это?
— А так! Все равно другого выхода нет. Возьми и забудь! Начни жизнь сначала! Помнишь, о чем мы в поезде с тобой говорили? Раз жизнь дадена, надо ее все равно как-то жить… Вот и давай ее жить вместе. Ты мне нужна, ты дочке моей нужна… А я… Я никогда с тобой так не поступлю…
— Нет, все-таки странно все это. Очень странно. Тебе не кажется? Какой-то у нас разговор получается, как у двоих сумасшедших.
— Нет. Мы не сумасшедшие. Мы… мы просто… Как бы это сказать… Мы не сумасшедшие, мы спасающиеся. Нас жизнь на остров выбросила, и мы спастись должны, понимаешь? Вместе спастись. Как бы дико это ни звучало. Поедем, Бась, а? Там Варька одна осталась, ждет…
— Ты думаешь, у нас что-то получится?
— Обязательно получится! У тех, кто хочет спастись, всегда и все получается!
— Но мы же… Мы же не знаем друг друга… И… не любим…
— Ничего. Полюбим. Любовь — дело наживное. Не знаю, как ты, а я в себе просто уверен. Не зря же меня так потянуло за тобой поехать. Это судьба, Бася. Решайся!
Подняв голову, она медленно огляделась кругом. Все та же комната с темным окном, с портретом на стене, с убогой обстановкой, с притаившейся в углах смертной тоской. О, одиночество, как твой характер крут. Нет, наверное, он все-таки прав, этот Павел. Надо бежать, надо спасаться. Надо как-то жить, раз жизнь зачем-то дадена…
— Что ж, хорошо, Павел. Давай попробуем.
— У нас обязательно все получится, Бася.
— Да. Получится. По крайней мере, я буду стараться, чтобы получилось. Я очень, очень буду стараться, Павел.
— Мы вместе будем стараться…
Ранним утром они вместе вышли из квартиры. Павел поволок вниз по лестнице ее чемодан, Бася нажала на кнопку звонка соседской двери. Валентина открыла — нечесаная, сердитая, заспанная.
— Теть Валь, я уезжаю. Ключи вам оставлю, ладно? Мамины цветы можете себе забрать.
— Уезжаешь? Куда? Домой, что ли?
— Да, домой.
— А это кто? Мужик твой, чё ль? — выглянула она из-за плеча, успев обозреть спину спускающегося вниз Павла.
— Да. Мужик.
— А чего он так поздно приехал, к шапочному разбору?
— Так получилось, теть Валь.
— За тобой, что ли, приехал?
— Да. За мной.
— Ну, с Богом… Живи счастливо, Басяня. А за квартиркой я пригляжу, не беспокойся.
— И еще вот что, теть Валь… Вот, тут деньги, возьмите. Это на поминки. На девять дней, на сорок… Всех соседей угостите, хорошо?
— Ладно. Сделаю. Так всем и скажу — уехала, мол, Басяня, мужик ее домой забрал. Поезжай, поезжай с Богом. Все сделаю честь по чести, не беспокойся. Фрося-покойница не в обиде будет. Поезжай…
Часть вторая
— Бась… А когда мы пойдем платье покупать? Скоро же выпускной! Уже все девчонки в классе себе платья купили!
— Пойдем, пойдем… Скоро пойдем, Варюш…
— А когда — скоро? Ты все время говоришь — скоро, скоро! Так все платья в магазине разберут! Ты знаешь, Бась, я уже приглядела себе… Красивое такое! Цвета морской волны, на блестящих бретельках, шифоновое на шелковой подкладке. Дорогое, жуть! Но это же ничего, что дорогое, правда? Ты же обещала, что купишь то платье, которое я сама выберу! Давай прямо сейчас зайдем и посмотрим!
— Нет, сейчас не пойдем, Варь. Устала я. Ты лучше сумку у меня возьми, тяжелая…
— Ладно, давай свою сумку. Чего у тебя там такое?
— Продукты, чего… В доме, сама знаешь, шаром покати.
Варя легко подхватила сумку с продуктами, забежала немного вперед, остановилась у лотка с дешевыми украшениями, выцепила из кучи побрякушек что-то блестящее, повернула к ней загоревшееся интересом лицо.
— Бась, ты посмотри, какие забавные бусики… Давай купим! Они к моим глазам подходят! Посмотри!
Вздохнув, Бася улыбнулась, невольно залюбовавшись падчерицей. Надо же, какая красавица-девица из гадкого утенка вылупилась! И откуда чего взялось… Одни только волосы темно-рыжие чего стоят! Шикарный цвет, медь с легкой патиной. Густые, вьющиеся. И личико ничего себе, и фигурка. Красавица! Хотя, может, она и преувеличивает несколько Варькины достоинства. Каждому родителю свое дитя милее других кажется. И она тоже наверняка на эту удочку попалась. Она ведь тоже ей вроде как родительница. Вот уже десять лет как родительница. Хоть и не мать. Так и не научилась Варюша за эти десять лет ее мамой называть. Да это ничего, она по большому счету не в претензии…
— Купим, Бась?
— Нет, Варюша. Потом купим. Ты же знаешь, как у нас сейчас с деньгами…
— Да знаю, знаю! И про кризис все знаю, и про ваши трудности. Сто раз слышала. Надоело. Сейчас все только и делают, что про этот кризис талдычат. Конечно, на него теперь все можно списать… И папино пьянство в том числе… Что, разве не так?
— Варь, нельзя так… Ему же в самом деле трудно. Он старается, но ему трудно, понимаешь?
— А если трудно, то не надо было и в бизнес лезть! Ну, открыл одно кафе, и хватило бы… Зачем ему второе открывать понадобилось? Да еще и перед самым кризисом?
— Да откуда ж он знал…
— Ой, Бась… При чем тут — знал, не знал… Просто работать надо было, а он руки опустил! Ты-то
