напоил и передал советским разведчикам своего сослуживца по ЦРУ эстонца Владимира Киви. А в 1952 году он помог организовать «бегство» в ФРГ агента ПГУ «Виктора», который позднее был принят на работу на радиостанцию «Голос Америки» и передавал в Центр ценную информацию. Деятельность Копацкого в качестве агента высоко оценивалась в Москве. Об этом говорит и тот факт, что в 50-х годах ему выплатили в общей сложности 4000 дойчмарок и несколько раз награждали золотыми часами.
В 1951 году Копацкий, к большому удовольствию Москвы, был принят на работу в ЦРУ по контракту. Это значительно расширило его разведывательные возможности. Но в 1954 году у него родился сын Роберт, и Элеонора потребовала прекратить кочевую жизнь по меблированным комнатам. Копацкий доложил о требованиях жены начальству, после чего в 1956 году его перевели во Франкфурт и предложили американские паспорта. С паспортами, однако, произошла заминка, так как Франца Койшвица в 1954 году арестовали за нарушение правил дорожного движения в пьяном виде и некоторое время продержали в тюрьме. Поэтому в ЦРУ снова изменили фамилии супругов, и они получили паспорта на имя Игоря и Элеоноры Орловых.
Во Франкфурте они оба работали на ЦРУ: Элеонора Орлова – в отделе перлюстрации почты, курсирующей между СССР и Западной Германией, а Игорь Орлов пытался на основании полученных путем перлюстрации данных вербовать лиц, имеющих контакты с Советским Союзом. В апреле 1957 года в связи с предстоящим рождением второго ребенка Орловы выехали в США, где 9 августа появился на свет их второй сын Джордж. В это же время Орлов прошел оперативную подготовку в школе ЦРУ, после чего вместе с семьей вернулся во Франкфурт.
Работа Орлова в ЦРУ продолжалась до 1959 года, когда между ним и бывшим советским гражданином Николаем Козловым, также работавшим на американскую разведку, возникли разногласия. Однажды, вернувшись из командировки в Вену, Орлов обнаружил, что его сейф вскрывали. Козлов знал кодовую комбинацию, и Орлов, уверенный, что именно он открывал сейф, написал рапорт на имя своего начальника Соголова. На его беду, Соголов оказался близким другом Козлова, и карьере Орлова в ЦРУ пришел конец.
В январе 1961 года Орлова неожиданно отозвали в Нью-Йорк, где ему была обещана новая работа. Но в Нью-Йорке Орлову заявили, что работы для него нет и не продлили с ним контракт. (Все это время, с 1951 по 1961 год, Орлов работал на ЦРУ по контракту и не был штатным сотрудником управления.) Тогда Орлов установил контакт со своим новым оператором, сотрудником вашингтонской резидентуры И. П. Севастьяновым, от которого получил деньги для дальнейшего обустройства. Затем он устроился водителем грузовика в издательство «Вашингтон пост», а в 1964 году купил в городе Александрия под Вашингтоном магазин картинных рам, частично заплатив за него деньгами, полученными от КГБ.
Здесь необходимо сделать небольшое отступление. В декабре 1961 года из Хельсинки бежал в США заместитель резидента ПГУ КГБ майор Анатолий Голицын. Он принес в ЦРУ сведения о теории тотального проникновения КГБ во все поры западного общества, в том числе и в разведку. Эта теория нашла отклик у шефа внешней контрразведки ЦРУ Джеймса Энглтона, и в управлении начался масштабный поиск «кротов» КГБ. По данным Голицына, этот «крот» имел в КГБ псевдоним «Саша», был русского происхождения, его фамилия начиналась на «К» и он работал в Германии. Орлов как никто другой подходил на эту кандидатуру, и в 1964 году контрразведка ЦРУ начала его разработку. А в середине 1964 года дело Орлова было передано в ФБР. (Здесь интересно будет отметить, что Копацкий-Орлов проходил в ПГУ КГБ под псевдонимами «Эрвин», «Герберт», «Ричард», но никогда не значился «Сашей».)
В начале марта 1965 года агенты ФБР провели в квартире Орловых обыск, а его самого подвергли проверке на детекторе лжи. Однако никаких улик, а тем более доказательств работы Орлова на КГБ, ФБР не обнаружило. Несмотря на это за домом Орлова было установлено постоянное наблюдение, а сам он регулярно вызывался на допросы в ФБР. В апреле Орлов не выдержал прессинга и тайно обратился в посольство СССР в Вашингтоне за помощью.
После визита Орлова в посольство вашингтонская резидентура в короткий срок разработала план его вывоза вместе с семьей на территорию СССР. При этом Центр намеревался использовать Орлова для проведения активного мероприятия. Планировалось провести в Москве пресс-конференцию, на которой Орлов был бы представлен как разведчик-нелегал, совершивший во время Великой Отечественной войны множество подвигов в тылу у немцев, а потом проникший в самое сердце американской разведки. Однако этот план сорвался, поскольку Элеонора Орлова категорически отказалась ехать в СССР. В результате побег не состоялся и Орловы остались в США. После этого связь Орлова с советской разведкой окончательно прервалась.
Посещение Орловым советского посольства не осталось незамеченным агентами ФБР. Но на их вопрос о причинах прихода в посольство Орлов ответил, что узнавал адрес матери, живущей в СССР. И хотя ФБР не стало закрывать дело Орлова, доказать факт его работы на советскую разведку оно так и не смогло. Однако в 1966 году дело Орлова получило неожиданное продолжение.
Все началось с того, что в марте прибывший в США в краткосрочную командировку сотрудник ПГУ КГБ Игорь Кочнов по личной инициативе пошел на контакт с ЦРУ. Среди всего прочего он сказал, что Игорь Орлов является «кротом» КГБ. Однако в положении Орлова это заявление ничего не изменило. В ФБР и ЦРУ до самой смерти подозревали Копацкого-Орлова в том, что он является агентом советской разведки, но никаких конкретных доказательств добыть так и не смогли.
2 мая 1982 года в возрасте шестидесяти лет Копацкий-Орлов умер. Но и его смерть не принесла покоя семье. В 1985 году в США бежал заместитель начальника 1-го (американского) отдела ПГУ КГБ Виталий Юрченко, и история «Саши» обрела второе дыхание. Юрченко утверждал, что Орлов действительно был агентом КГБ. Но самое главное, в одном из своих заявлений он сказал, что Орлов привлек одного или обоих сыновей к шпионской деятельности на СССР.
В результате в январе 1988 года вдова Орлова Элеонора и два его сына – Джордж и Роберт – вновь подверглись многочисленным допросам. В качестве основания им были продемонстрированы пятистраничные показания Юрченко и их магнитофонная запись. В доме Элеоноры Орловой и в картинной галерее, которой она владела, были проведены обыски, не давшие никаких результатов. В марте Элеонору заставили пройти проверку на детекторе лжи, после чего дело было закрыто. На этот раз окончательно.
Вербовка Копацкого была первым успехом советской разведки в сложном деле проникновения в ЦРУ. Но Копацкий не был штатным сотрудником управления и поэтому не имел доступа к интересующей Москву информации. Что же касается вербовки кадрового сотрудника ЦРУ, то первая удачная попытка относится к 1953 году и связана с командированным в Москву американским разведчиком Эдвардом Смитом.
Эдвард Эллис Смит родился в 1921 году в баптистской семье в Пар– керсбурге, штат Виргиния. В 1943 году он закончил университет Западной Виргинии и пошел служить в армию. Участвуя в боях Второй мировой войны на территории Европы, он был награжден тремя Бронзовыми Звездами за мужество и после окончания военных действий переведен в Вашингтон в армейскую разведку. Изучив русский язык в разведшколе ВМС, Смит в 1948 году был направлен в Москву в качестве помощника военного атташе. В сентябре 1950 года он вернулся в США и был откомандирован в ЦРУ.
В 1953 году отдел SR-9 ЦРУ (отдел Советской России) принял решение направить в Москву, где до этого не было резидентуры, своего сотрудника. Этим сотрудником стал Смит, который хорошо владел русским языком и имел двухгодичный опыт работы в Советском Союзе. В Москву Смит был послан под дипломатическим прикрытием в качестве атташе посольства.
Первым заданием Смита в Москве был подбор тайников для агента ЦРУ подполковника ГРУ Петра Попова, завербованного в январе 1953 года в Вене. Эти тайники предназначались на случай, если Попова внезапно отзовут из Вены и ЦРУ потребуется установить с ним контакт в Москве. Но выполнить это задание Смиту не удалось.
«Смит подыскивал места для устройства тайников и подготовлял их для Попова, – вспоминал бывший оператор Попова Кайзвальтер. – Его выбор был никуда не годен. Попову не понравились места, выбранные Смитом. «Они паршивые», – жаловался тот. Смит, слава богу, не знал, что готовит тайники именно для Попова».
Но на этом неудачи первого сотрудника ЦРУ в Москве не закончились. В том же 1953 году советская контрразведка установила его принадлежность к ЦРУ и начала операцию по его вербовке. К нему подвели
