нашлась целая группа хозяев этого дела, работавшая на Германию, на Японию, на Польшу сколько угодно только не для нас. Разведка — это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее поражение. И вот задача состоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это наши глаза, это наши уши».[192]
11 июня, в день суда над генералами, страна взорвалась яростными митингами, организованными по директиве Сталина. Везде клеймили, проклинали, требовали только расстрела для врагов народа. В воинских частях, штабах и управлениях Наркомата Обороны также проходили «стихийные» митинги, и Разведупр не стал исключением. Так же, как и везде, здесь организовали митинг, так же, как и везде, единогласно приняли резолюцию. Партбюро Управления отчиталось в проделанном мероприятии, послав резолюцию в Главпур. Содержание ее тоже было стандартным: «… Вся эта гнусная шайка фашистских разведчиков сегодня предстала перед пролетарским судом, покрыв себя несмываемым позором и величайшим презрением и проклятьем. Мы, работники Управления, партийные и не партийные большевики, вместе со всеми трудящимися нашей страны требуем самой беспощадной и суровой расправы с фашистскими выродками…». И после здравицы в честь ЦК ленинской партии, Сталина, Ворошилова шло требование: «Смерть предателям и бандитам, подлым агентам кровавого фашизма».
По имеющимся документам сейчас трудно установить последовательность разгрома центральных управлений Наркомата Обороны. В одном из дел рассекреченного фонда Главпура хранятся протоколы партийных собраний Разведупра. В них десятки фамилий арестованных с их краткими данными. Безусловно, это неполные списки всех арестованных и погибших сотрудников военной разведки, но они дают некоторое представление о потерях Разведупра в 1937 г. 20 человек руководящего состава были арестованы и отправлены на Лубянку, и именно новому начальнику управления пришлось 19 июля докладывать об этом на заседании партбюро. Что чувствовал Берзин, называя шпионами и террористами людей, с которыми проработал многие годы, которых отлично знал и которым полностью доверял? Верил ли он сам этим обвинениям? Догадывался ли, что многолетняя работа с «врагами народа» бросает тень и на него и что его дни сочтены? На все эти вопросы сейчас невозможно ответить.
В отдельных управлениях Наркомата Обороны люди исчезали бесследно. Просто в какой-то день человек не выходил на работу. Из его сейфа изымали документы, кабинет опечатывали, и никто не задавал лишних вопросов. Любопытство не поощрялось, да всем и так все было ясно.
В Разведупре все происходило иначе. Созывали закрытое партсобрание, а членами партии были почти все сотрудники, и называли фамилии всех «врагов народа». Так случилось и 20 июля. В президиуме заседал Берзин со своими ближайшими помощниками Никоновым и Стиггой, сменившим арестованного Узданского на посту начальника 1-го отдела. В зале более 200 пар глаз, устремленных на докладчика. Докладывает секретарь парткома управления Г. Л. Туманян. Повестка дня: «Об исключении из рядов ВКП(б) бывших работников Разведупра, арестованных органами НКВД как враги народа». «Врагов народа» осудили единодушно и протокол собрания отправили секретарю партбюро Наркомата Обороны дивизионному комиссару Снегову.
В числе 20 арестованных оказались уже упомянутые Геккер, Штейнбрюк, Карин, Захаров-Мейер, Узданский, Абрамов-Миров, Александровский, Максимов, а также:
Борович (Розенталь) Лев Александрович, дивизионный комиссар, с 1935 г. — зам. начальника 2-го отдела Разведупра, резидент военной разведки в Шанхае;
Боговой Василий Григорьевич, комбриг, с 20 января 1935 г. — начальник 4-го отдела Разведупра, с 4 февраля 1936 г. — начальник 5-го отдела;
Мазалов Алексей Антонович, полковник, с 20 июля 1935 г. — зам. начальника 1-го отдела Разведупра, с 28 апреля 1937 г. находился в распоряжении Управления по командному и начальствующему составу РККА;
Иодловский Александр Максимилианович, полковник, в 1935–1937 гг. занимался разведработой в Берлине;
Юревич Леонард Антонович, полковой комиссар, член компартии с 1918 г., сотрудник Разведупра с 1919 г., находился в распоряжении Разведупра;
Залесская Софья Александровна, занималась нелегальной работой в Чехословакии, Германии, Польше и других странах, в 1933 г. награждена орденом Красного Знамени, находилась в распоряжении Разведупра;
Асков Аркадий Борисович, полковой комиссар, член компартии с 1918 г., в Разведупре с 1923 г., находился в распоряжении Разведупра;
Полуэктов-Прозоров Александр Иванович, сотрудник Разведупра, майор;
Семенов Григорий Иванович (псевдоним — Андрей), анархо-коммунист в 1906–1915 гг., эсер в 1915– 1921 гг., с 1921 г. — в ВКП(б), с 1919 г. — в РККА, сотрудник Разведупра, в 1927 г. — советник Военной комиссии ЦК КПК, в дальнейшем занимался разведывательной работой в Маньчжурии и Испании.
Первый арест такой большой группы сотрудников вызвал цепную реакцию смещений, перемещений, новых назначений. 1 августа положение в Разведупре в связи с разоблачением «врагов народа» обсуждалось на заседании Политбюро. Было принято решение: «Освободить Я. К. Берзина от обязанностей начальника Разведывательного управления РККА с оставлением его в распоряжении Наркомата Обороны. Временное исполнение обязанностей начальника Разведывательного управления возложить на товарища Никонова». После ареста его соратников, с которыми он работал многие годы, у начальника Управления не было никаких шансов удержаться на своем посту, а «оставление его в распоряжении Наркомата Обороны» означало последующий арест. И Берзин, и его подчиненные это прекрасно поняли.
Военная разведка все больше и больше попадала под влияние НКВД. В том же постановлении Политбюро Ежову поручалось «установить общее наблюдение за работой Разведупра, изучить состояние работы, принимать по согласованию с Наркомом Обороны неотложные оперативные меры, выявить недостатки Разведупра и через две недели доложить ЦК свои предложения об улучшении работы Разведупра и указания по свежим кадрам». После принятия этого постановления Ежов становился полновластным хозяином военной разведки.
Никонов, однако, продержался в должности врио всего несколько дней. Конвейер смерти работал бесперебойно. Уже 10 августа в Разведупре состоялось очередное закрытое партийное собрание. В зале 239 коммунистов, но в президиуме уже нет ни Берзина, ни Никонова. И опять Туманян сообщает о новых арестах. На этот раз только три фамилии, но это асы военной разведки:
Никонов Александр Матвеевич, комдив, в Разведупре с 1921 г.;
Гайлис Август Юрьевич (Валин), комбриг, сменивший Карина на должности начальника 2-го отдела, в разведке с 1924 г.;
Стельмах Емельян Васильевич (1898–1937), дивизионный комиссар, начальник 8-го отдела Разведупра, в Разведупре с 1933 г.[193]
19 августа в Управлении прошел очередной партактив. От партбюро Наркомата присутствовал дивизионный комиссар Симонов. На этот раз обсуждается вопрос о состоянии и ближайших задачах парторганизации. Туманян информировал партактив о том, что «пятнадцать дней, как начальник Управления т. Берзин отстранен от работы начальника в связи с имевшими у нас место арестами врагов народа Никонова, Валина, Стельмаха…» Заявил секретарь партбюро и следующее: «Мы проявили политическую близорукость, мы проглядели врагов, даже больше выбирали врагов народа Никонова и Валина в партбюро, а Стельмах делал доклад по Пленуму ЦК на партсобрании Управления».
Но Разведупр терял своих квалифицированных сотрудников не только в результате арестов. Некоторых под различными предлогами увольняли, однако такое увольнение лишь за редчайшим исключением не заканчивалось арестом и последующим осуждением. В одном из архивных дел мелькнули две фамилии: Довгалло и Витолин. Оба уроженцы Риги. И оба были уволены из Разведупра за то, что «работали на агентурной работе за рубежом под руководством арестованных врагов народа Штейнбрюка и Максимова», т. е. в Германии. Не важно, как работали за рубежом и каковы результаты работы, — главное, что работали под руководством врагов народа. И подобных примеров, когда из разведки выгоняли, было, очевидно, много.
