октябре 1945 г. говорилось, «что ее муж Треппер Лев Захарович действительно пропал без вести при обстоятельствах, не дающих право ходатайствовать о получении пенсии». [335] При встрече оба его сына не узнали отца. В Польше Треппер работал в еврейском комитете, но после начала в 1967 г. антисемитской компании стал добиваться выезда в Израиль. После продолжительных мытарств в 1973 г. он выезжает в Англию, а через некоторое время — в Израиль. Книга его воспоминаний «Большая игра» вышла в СССР в 1980 г., а через год Л. Треппер умер.
В мае 1955 г. был освобожден и выехал в ГДР И. Венцель, все обвинения с него сняли. На родине он долгое время работал инструктором на машинно-тракторной станции в местечке Претцель. Тогда же, в 1955 г. по правительственному соглашению между СССР и ФРГ был передан германским властям и бывший начальник парижской зондеркоманды Х. Паннвиц, отбывавший срок в одном из сибирских лагерей. Вместе с ним возвратился в ФРГ и другой гестаповский начальник, курировавший дело «Красной капеллы» — оберштурмбанфюрер Ф. Панцингер, взятый в плен в 1945 г. Перед отъездом из СССР он дал добровольное согласие сотрудничать с советской разведкой. Но, оказавшись в ФРГ, он тут же рассказал об этом сотрудникам западногерманской разведки (БНД) и выразил согласие стать агентом-двойником. Однако у советской разведки в БНД имелся свой агент — Х. Фельфе, немедленно поставивший ее в известность о случившемся. В результате шеф БНД Р. Гелен заподозрил Ф. Панцингера в двурушничестве и высказал ему резкое неудовольствие отсутствием результатов в его работе. Придя после этого разговора к себе домой Панцингер пустил пулю в лоб.
17 февраля 1956 г. решением Военной коллегии Верховного Суда СССР было прекращено за отсутствием состава преступления дело в отношении Р. Дюбендорфер, и она вместе в П. Бетхером выехала в ГДР. В конце 1969 г. в связи с 20-летием ГДР ее наградили орденом Красного Знамени. Пытаясь хоть как- то загладить вину, советское руководство пригласило ее и еще двух оставшихся в живых антифашистов в СССР для отдыха и ознакомительной поездки. Тогда же руководство ГРУ предложило включить в список награжденных и Р. Ресслера. Но министр госбезопасности ГДР Мильке выступил с решительными возражениями и умерший 12 декабря 1958 г. Р. Ресслер не получил заслуженной награды даже посмертно.
Но самые тяжелые испытания выпали на долю А. Гуревича. Его освободили 17 сентября 1955 г. после Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии». При освобождении ему «посоветовали» никогда никому не рассказывать о том, что с ним произошло. Он вернулся в Ленинград к тяжело больной матери и узнал, что его отец умер, не дождавшись возвращения сына. Друзья помогли амнистированному «врагу народа» устроиться на работу в научно-исследовательский институт бумажной промышленности. Жизнь постепенно налаживалась. Не зная, что произошло с его женой М. Барча и сыном Мишелем, он познакомился с другой женщиной, Лидией Васильевной, согласившейся стать его женой. В 1958 г. после процессов над Берией, Абакумовым и Меркуловым он вновь написал прошение о пересмотре своего дела. Ответ не заставил себя ждать. 10 сентября 1958 г. его снова арестовали, заявив, что амнистия 1955 г. была применена к нему неправильно.
Во второй раз на свободу А. Гуревич вышел только 20 июня 1960 г., без снятия судимости и с поражением в гражданских правах. С большим трудом через суд он добился права жить в Ленинграде. И все это время он был лишен возможности оправдаться, снять с себя клеймо предателя. Но все же правда восторжествовала. 20 июня 1991 г. А. Гуревич пригласили в Москву в Главную военную прокуратуру, где ему объявили, что постановлением Особого совещания при МГБ СССР от 15 января 1947 г. его необоснованно привлекли к уголовной ответственности. Поэтому на основании проделанной следователями военной прокуратуры работы и в соответствии с Указом Президента СССР «О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20-50-х гг.» от 13 августа 1990 г. Гуревич А. М. считается полностью реабилитированным.
А в августе 1991 г. к нему в Ленинград прилетел испанский журналист Мишель Барча, его жена Катрин и сын Александр. Радость встречи с сыном и внуком омрачала только преждевременная кончина Маргариты Барча, умершей в 1985 г. от рака.
На этом, как кажется, можно поставить точку в рассказе о деятельности нелегальных резидентур советской военной разведки в Западной Европе в годы второй мировой войны.
Хотелось бы в заключение сказать о сотрудничестве советской военной разведки с разведками других стран антигитлеровской коалиции. До сих пор об этом практически ничего не сообщалось. Только в последнее время стало известно о пребывании в Англии в 1941 г. советской военной миссии согласно постановлению ГКО (5 июля 1941 г.) во главе с генерал-лейтенантом Ф. И. Голиковым. Его заместителем по военно-морским вопросам был контр-адмирал Н. М. Харламов, по вопросам ВВС — начальник отдела РУ ГШ полковник Г. П. Пугачев, членами миссии были назначены военный атташе в Лондоне полковник И. А. Скляров, зам. начальника 5-го отдела РУ ГШ полковник В. М. Драгун, пом. военного атташе майор Б. Ф. Швецов, сотрудники Разведупра майор А. Ф. Сизов и военный инженер 2-го ранга П. И. Баранов, назначенный секретарем миссии (в апреле 1942 г. Пугачев, Швецов и Баранов погибли в авиакатастрофе над территорией Англии).[336] Вр время войны резидентура ГРУ в Англии продолжала действовать. Более подробно об этом будет рассказанов главе «Атомный шпионаж». Здесь хотелось бы отметить дело члена Компартии Великобритании Д. Ф. Спрингхолла и офицера Управления специальных операций О. Л. Юрена, приговоренных в 1943 г. к 7 годам заключения за передачу информации об авиавооружениях и центральном аппарате УСО советской военной разведке.[337]
Атомный шпионаж
16 июля 1945 г. на американском полигоне в Аламогордо была взорвана первая в мире атомная бомба. Это событие, опрокинувшее старые представления о войне и мире, трудно переоценить. «17 июля пришло известие, потрясшее весь мир, — вспоминал У. Черчилль. — Днем ко мне заехал Стимсон и положил передо мною клочок бумаги, на котором было написано: „Младенцы родились благополучно“. Я понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. „Это значит, — сказал Стимсон, — что опыт в пустыне Нью- Мексико удался. Атомная бомба создана…“».
24 июля 1945 г. после окончания очередного заседания Потсдамской конференции президент США Г. Трумэн известил И. Сталина о создании нового оружия «необыкновенной разрушительной силы». Маршал Г. Жуков, присутствовавший при разговоре, вспоминал об этом эпизоде так:
«В ходе конференции после одного из заседаний глав правительств Г. Трумэн сообщил И. В. Сталину о наличии у США бомбы необычно большой силы, не назвав ее атомной.
В момент этой информации, как потом писали за рубежом, У. Черчилль впился глазами в лицо И. В. Сталина, наблюдая за его реакцией. Но тот ничем не выдал своих чувств, сделав вид, будто ничего не нашел в словах Г. Трумэна. У. Черчилль, как и многие другие англо-американские деятели, потом утверждал, что, вероятно, И. В. Сталин не понял значения сделанного ему сообщения.
На самом деле, вернувшись с заседания, И. В. Сталин в моем присутствии сказал В. М. Молотову о состоявшемся разговоре с Г. Трумэном. В. М. Молотов тут же сказал:
— Цену себе набивают.
И. В. Сталин рассмеялся:
— Пусть набивают. Надо будет сегодня же переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы.
Я понял, что речь шла о создании атомной бомбы».[338]
Из этого видно, что И. Сталин и другие советские руководители были прекрасно осведомлены о разработке американцами атомной бомбы. И большая заслуга в этом принадлежала советской военной разведке.
