Меррим пошарила палочкой в углях, посылая в воздух новые искры. Наконец, когда Бишоп уже был готов выругаться последними словами, она тихо сказала:
— Да. Смогу.
Бишоп шумно выдохнул, ослабев от облегчения и чего-то еще… возможно, благодарности зато, что она готова идти с ним навстречу неизвестности.
— Но ты не доверяешь мне, верно?
Он смотрел, как шевелятся ее губы. И мечтал прикоснуться губами к этим губам.
«Прекрати! Немедленно прекрати!»
В ее глазах стояла такая боль, что он содрогнулся. Как он ненавидел эту боль!
— Я бы доверял тебе, — просто ответил он — если бы ты честно сказала, что скрываешь от меня.
Она более чем доверяла ему. Всего за два коротких дня она научилась восхищаться им: его юмором, его яростью, его улыбкой. Смотрела на него, как никогда не смотрела до этого ни на одного мужчину, и все время хотела касаться, ласкать, целовать… разве это не больше, чем доверие?
Поэтому она без колебаний призналась:
— Думаю, бабушка отравила сэра Армана де Фроума, моего первого мужа. Я никому не сказала. Особенно тебе. Не хотела, чтобы ты повесил ее за убийство, потому что король посчитал бы, что она заслуживает наказания.
Не проклятие?
Нет, он отказывался в это верить. Это шло вразрез со всем, что он ощущал.
— Объясни, почему ты так считаешь.
— Я слышала, как на следующее утро она, смеясь, говорила деду, что не хочет отдавать блюдо, из которого ел сэр Арман, свиньям, которые могут передохнуть.
— Это все?
— Да. Но и услышанного было достаточно.
— А другие мужья?
— Не знаю. Умирали они по-разному. И бабушка лаже не подходила к ним. Агония некоторых длилась дольше, чем у остальных. Бабушка хорошо разбирается в растениях, знает, как их смешивать и применять. Ее учила Меридиен, А ведь среди растений немало ядовитых.
— Но у тебя нет твердых доказательств ее вины?
— Конечно, нет.
Бишоп осторожно дотронулся до кончика ее носа, разгладил брови, обвел губы.
— Спасибо, Меррим. Да, я тебе доверяю.
— Ты видел во сне женщину?
— Да, — не задумываясь ответил он и тут же нахмурился. — Возможно… но не совсем. Все это очень странно, Меррим.
— Да. И с нами творится нечто очень странное. Ну вот, она сказала это вслух.
— Да, — согласился он, — но я не уверен, что все это означает.
— Все объяснишь, когда поймешь.
Ей хотелось вскочить и закружиться в танце, а может, даже и запеть.
Он ей доверяет! И хочет, чтобы она была рядом! Но почему?
— Проклятие, — выдохнула она. — Все сводится к проклятию. Все эти странности, твое путешествие. Может, бабушка и не травила сэра Армана.
— Перестань тревожиться из-за этого. Мы узнаем правду.
Меррим кивнула. Она совершенно запуталась и уже не знала, чему верить. Но одно совершенно точно: она ничуть не боится. Потому что Бишоп защитит ее от любой опасности. От любого нападения.
— Меррим, может, это твои бабка с дедом сочинили проклятие Пенуита?
— Мне трудно ответить. Ходили, правда, слухи… и я сама не раз гадала… потому что во второй части проклятия говорится именно обо мне: рыжие волосы, зеленые глаза. Но даю слово, мне ничего об этом не известно.
— Что же, раз так…
Он подал ей руку и поднял с земли. Голова привычно закружилась от желания привлечь ее к себе и целовать, но он знал, что этого не будет. Еще не время.
Неумолимая сила тащила его на северо-восток.
Они ехали все утро, держась ближе к берегу. Море было прекрасным, вода сверкала под ярким солнцем, и морской воздух наполнял грудь. К концу дня поднявшийся из воды туман окутал землю. Бишоп поспешно отвел коня от скал.
Солнце уже садилось, когда Бишоп неожиданно сказал:
— Если проклятие существует и мы от него не избавились, значит, ты умрешь в одиночестве и печали, как предрек Круки. Ни один мужчина не рискнет на тебе жениться.
— Знаю. Но выход есть. Ты должен просить короля сделать меня наследницей деда. Я смогу защитить западную границу от всех возможных захватчиков. Дед и отец учили меня воинскому искусству. Я умею обращаться с луком и стрелами и бросать нож. Правда, с мечом управляюсь плохо: он слишком для меня тяжел. Зато я хитра, Бишоп. Невероятно хитра. Если французы захотят напасть, я загоню их в море.
— Я силен, Меррим, хорошо владею мечом, и все же со мной всегда одиннадцать солдат.
— Не сейчас.
— Да, я рискую не только своей, но и твоей жизнью. Кто же будет твоими солдатами, Меррим? Кто будет сражаться за тебя? Защищать Пенуит? Не твои же старики!
Девушка молчала.
— Солдаты должны иметь силы, чтобы натянуть лук и целиться, а для этого следует иметь верную руку и глаз. Нужно суметь заметить врага и сражаться с ним даже голыми руками, если понадобится. А боевой топор? Он ведь очень тяжел. Все старики скоро умрут, и с кем ты останешься?
— Сколько живу, никто из них не умер.
— Тебе всего восемнадцать.
— Пока был жив отец, тоже никто не умер. Оба надолго замолчали.
— Предположим, ты победила всех врагов Пенуита и Англии, — продолжал он. — Но кто придет после того, как ты умрешь? Что случится с Пенуитом тогда?
Девушка тяжело вздохнула. Он услышал тихий шепот:
— Наверное, мне следует смеяться… потому что иного выхода нет.
Глава 17
Что-то по-прежнему гнало его вперед, а кратчайший путь на северо-восток лежал вдоль побережья. И это что-то не давало ему взять ее невинность.
Они объезжали стороной деревни и небольшие замки. Бишоп все гадал, куда подевались воры и разбойники, которым ничего не стоит перерезать им глотки, но когда Меррим показала на небольшое облачко пыли, возникшее вдалеке, мигом насторожился.
— Табун лошадей, а может, и отряд всадников, — пробормотал он и направил Бесстрашного в маленькую рощу лиственниц. Сейчас ему нельзя драться. Нельзя, чтобы его убили. Нельзя, чтобы Меррим осталась беззащитной.
Он спешился и поспешно зажал ноздри жеребца, опасаясь, что тот заржет.
Они молча выждали, пока пыль рассеется, и снова пустились в путь, останавливаясь только затем, чтобы дать отдых коню. Они приближались к цели. Бишоп ощущал это всем своим существом.
— Ты поймешь, когда мы доберемся туда?
— Пойму, — улыбнулся он поверх ее головы.
— Но откуда ты узнаешь?
