Рот ее болезненно скривился.
– А я не могу справиться даже с повседневной жизнью, – выдавила Дайана.
– Я бы не сказал, – ответил Квентин. – По-моему, вы с ней прекрасно справляетесь.
– Нет. – Она замотала головой. – Я могу сконцентрироваться максимум минут на двадцать, ну или на полчаса. Я могу поддержать разговор, если тема меня интересует. А потом...
– Что потом? – спросил Квентин. – Дайана, что происходит потом?
Она заметно вздрогнула и вежливо кивнула с безразличным видом:
– Ничего. Вы отдыхаете, а я тут, можно сказать, лечусь. Надеюсь, этот метод мне поможет. Благодарю за кофе. Была рада познакомиться с вами, Квентин.
Он хотел было остановить ее, но что-то подсказало ему, что делать этого не нужно: будет лучше, если Дайана уйдет. Еще не время.
– Приятно было познакомиться. Увидимся. – Квентин улыбнулся.
– Конечно.
Дайана говорила вежливым тоном, с холодной улыбкой. Такой отчужденной она ушла с башни обозрения.
Некоторое время Квентин смотрел ей вслед, затем перевел взгляд на расстилавшийся за окном вид.
Бишоп как-то говорил ему, что несколько лет назад, когда подразделение существовало только на бумаге, а он сам искал экстрасенсов, ему встречались одаренные, но хрупкие люди, неспособные выдерживать реалии полицейской работы. Одни справлялись со своими обязанностями, выматывались, но продолжали работать, другие...
А других, исходя из своего странного опыта, убедили в том, что они психически больны.
Потому как ни у кого не было иного объяснения звучавшим в головах голосам, посещавшим их ярким необычным видениям, впадению в забытье или ужасным головным болям. В общепринятом смысле слова они не были «нормальными», и доктора сделали их больными.
За неимением других объяснений традиционная медицина объявляла все непонятное для себя «симптомами», требующими медикаментозного или иного лечения. И никому из врачей не пришло в голову убедить пациента в том, что фактически он человек абсолютно нормальный, но обладает одной-двумя психическими способностями, которых другие люди лишены.
Все эти потенциальные сотрудники кончили тем, что утвердились в мысли о своей ненормальности и начали лечиться. Но поскольку все их «проблемы» имели органический характер, для них вполне естественный, то медикаменты и терапии попросту добили людей. Те, кому удалось пережить «лечение», превратились в развалины, в людей эмоционально и психически опустошенных. Так они и тащились по жизни, не находя ни покоя, ни радости.
Повезло только тем, кому удалось найти врача, умеющего думать, чьи познания выходили за рамки традиционных представлений. Были единицы, которым повезло больше – они встретили экстрасенсов, способных им помочь.
Квентин был уверен, что Дайана Бриско – экстрасенс. Он, правда, не знал, какими именно экстрасенсорными способностями она обладает, но ясно видел, что они есть. Уж что-что, а определить экстрасенса Квентин всегда умел. Он не мог проникнуть в мысли своих собеседников, но эмоции улавливал точно.
Квентину трудно было сказать, насколько сильны экстрасенсорные способности Дайаны. Девушка в попытке излечиться как минимум вторично проходила «самоанализ».
«Скорее всего, она неоднократно, в разные периоды своей жизни, подвергалась медикаментозному лечению. У нее очень сильные способности, ведь в своем возрасте, а ей где-то под тридцать, она остается спокойной, хотя по ней ясно видно, что стресс для нее – состояние обыденное. Просто удивительно, как ей удалось сохранить рассудок! Это же невероятно трудно – жить с постоянной мыслью, что с тобой что-то не так. М-да... в характере ей не откажешь», – размышлял Квентин.
Дайана действительно была девушкой очень сильной, способной использовать свой дар, знай она о нем. И она оказалась здесь, рядом с Квентином. Сама судьба привела ее в Пансион, в нужное место и в нужное время.
И более того – с рассветом она пришла на башню обозрения, не сумев даже объяснить, зачем поднялась сюда и что ее привело. В Пансионе нашлось бы много более подходящих мест для утреннего кофе.
– Причина должна быть, – прошептал Квентин. – Совпадения и случайности исключаются. Многое происходит так, как происходит, потому что иначе не может быть.
Не для того Квентин приехал в Пансион, чтобы помочь экстрасенсу с расшатанной нервной системой. Не будучи законченным фаталистом, он задолго до сегодняшнего дня успел убедиться в том, что некоторые явления и события в жизни человека предопределены, размечены и воистину высечены в камне. Основные вехи заранее известны – перекрестки и ответвления, места, где осуществляется выбор или принимаются важные решения.
Он думал, что и сейчас стоит на одном из своих предначертанных перекрестков. Все, что он сделал или не сделал до этого времени, сейчас определит его дальнейший путь, а возможно, даже далекое будущее.
«Вселенная помещает тебя туда, где ты должен находиться, – вспомнил он фразу, которую ему и другим следователям часто повторяли Бишоп и Миранда. – И ваша задача – воспользоваться предоставленной возможностью».
Только вот вопрос – как?..
Элли Уикс твердо знала, что ее уволят. Обязательно уволят. Да какое там уволят – вышибут с треском. Список ее провинностей был велик, и первым пунктом в нем числился тайный страстный роман с одним из постояльцев Пансиона, уехавшим около месяца назад.
