– Может быть, на этот раз...
Беки яростно затрясла головой:
– Оно всегда будет приходить, пока его не остановят. А как они его остановят, если ничего не видят? Но увидят они его, только когда узнают и поймут.
Мэдисон помолчала, затем проговорила нерешительно и печально:
– Она такая напуганная там сидела. Ну, после того как он ушел и она закрыла дверь. Взрослая, а такая боязливая.
– Я знаю, – кивнула Бекки. – Но только она может тут все изменить. Или хотя бы попытаться. Это ее мы все тут ждали, я точно знаю. И не забывай – она видела Джереми, а это самое главное. Думаю, что и Мисси она тоже видела.
– А кто такая Мисси?
– Ты ее пока не знаешь, – ответила Бекки. – Она тут находится, наверное, еще дольше, чем Джереми. Правда, живет она в «сером времени» и надолго не выходит – даже когда кто-то открывает дверь.
– Почему? Ей там не одиноко?
– Думаю, одиноко, но Мисси боится того, что случается здесь. Видимо, она знала о том, что с ней должно случиться... до того как это случилось.
– Вот как?
– Ага. Она особенная. Такая, как ты. Я верю, она очень старается найти способ остановить его. Чтобы оно не пришло.
– Значит, Мисси может уйти из Пансиона?
– Наверное.
Мэдисон внезапно рассердилась:
– Да ну тебя! Не верю. Если бы она действительно могла уйти, давно бы ушла отсюда.
Бекки захихикала:
– Тебе не нравится, что я часто говорю «наверное»? Мне мама говорила, что это слово действует ей на нервы. А сама действовала на нервы мне своими замечаниями. Прости, я повторяю это слово потому, что оно помогает мне вспоминать маму...
– А твоей мамы здесь нет? – сочувственно спросила Мэдисон.
– Нет, она не живет в Пансионе. Она находится по вашу сторону двери, но я ее не вижу. Не могу поговорить. Когда-то мы жили вместе – мои родители, мой брат и я, – но потом расстались. Они поискали меня, поискали, но так и не нашли. А потом уехали. Им нужно было возвращаться домой, вот они так и поступили.
– А тебя они оставили здесь?
– Ой, ну конечно. Они не могли взять меня с собой, потому что меня не видели. Но даже если бы и увидели, косточек-то я им показать не смогла бы. Не то, что Джереми.
Мэдисон тревожно оглядела подругу:
– Как хорошо, что у тебя нет косточек. Я бы все равно на них не смотрела.
– Обманываешь! – воскликнула Беки.
– Не обманываю, – твердо сказала Мэдисон. – Я не люблю смотреть даже на жуков и на змей... – Она наклонилась и, подхватив начавшего поскуливать Анджело, прижала к себе, мысленно уверяя себя в том, что успокаивает его, а не себя.
– Ну ладно, – кивнула Бекки. – Давай поговорим о главном. Тебе нужно остановить его, когда оно явится. Потому что если мы не сможем этого сделать...
Мэдисон ждала, когда подруга закончит фразу. Та повернулась к ближайшему коттеджу и принялась внимательно разглядывать его.
– Потому что если мы его не остановим, здесь появятся еще косточки. Много косточек.
Квентин взволнованно шагал по гостиной, задевая мебель. Рассказав ему о себе, Дайана сразу же замкнулась. Лицо ее сделалось непроницаемым, взгляд застыл. Он не осмелился попросить продолжения рассказа, понимая, что после всего пережитого за день это было бы как минимум бестактно.
И он решил отложить расспросы на потом.
В глубине души Квентин был благодарен Дайане за то, что та оборвала их беседу, предоставив ему возможность хорошенько все обдумать. Он хотел помочь ей, должен был помочь, но из всех помощников у него было лишь чутье. А оно подсказывало ему не торопиться, действовать осторожно, задавать вопросы, когда Дайана будет готова отвечать на них, и информацию о паранормальном сообщать только тогда, когда девушка готова воспринять ее. Иначе говоря, анализируя сообщения Дайаны, опереться он мог лишь на свое чутье да еще на ее эмоции.
«Две трети жизни в наркотическом дурмане. Господи, да это же ад кромешный!»
Квентин не мог удержаться, чтобы не чертыхнуться в адрес врачей, не помянуть неласковым словом ее отца. Они не проявили здравомыслия, просто отвергли другую возможность. Им и в голову не приходило, что Дайана – совершенно нормальный человек.
– Ведь так все элементарно – и никто не догадался, – пробормотал он. – Они столкнулись с тем, что не могли объяснить, с опытом и поведением, которые не могли понять. Перепугались и сделали первое, что умели, – загнали проблему вглубь. Вот так они медицинские вопросы и «решают».
Самым страшным было то, что все эти эксперименты проделывались над Дайаной еще до полового
