Но может быть, мысль не так уж нелепа?
Его родители давно требовали, чтобы он женился во второй раз. Рэйчел же ему нравилась больше, чем все те женщины, которых родители расставляли на его пути. За короткое время она успела завоевать его уважение. Она казалась ему храброй, самостоятельной, сильной и доброй. Так кто, как не Рэйчел, заслуживал хорошей жизни? Их брак дал бы ей возможность спокойно растить и баловать свою крошечную девчушку, не заботясь ни о нехватке времени, ни о деньгах.
Конечно, брак будет только формальным.
Его сердце не будет принадлежать ей, но он ничего не скажет родителям. Или своим подданным. Они просто увидят то, что захотят увидеть. У него будет красивая невеста, и люди будут думать, что все случилось как в сказке.
Рэйчел возвратилась в комнату с чайным прибором на красивом деревянном подносе. Она увидела, что он держит на руках спящую Карли, и покачала головой.
— Она не могла сделать свои дела, пока миссис Брамбл была здесь?
Рэйчел поставила поднос, взяла дочку и наморщила нос.
— Ты умеешь произвести незабываемое впечатление, — упрекнула она спящую девочку. Бросив быстрый взгляд на Дэймона, она вышла в другую дверь.
Когда Рэйчел взяла Карли, он ощутил удивительную пустоту в руках. Ему стало вдруг холодно там, где только что спал ребенок. Через несколько минут Рэйчел возвратилась, и в комнату ворвался приятный запах детской присыпки. Она осторожно положила дочь в манеж возле стены, подоткнув под нее небольшое одеяло.
Ему было странно, что манеж служил детской кроваткой, и он вспомнил о пустой колыбельке, о красивой детской мебели, которой никто не пользовался в его дворце.
— Садитесь, — сказала Рэйчел.
Он сел на диван. Она поискала, где бы ей сесть, и, к его большому сожалению, села на стул под прямым углом к нему. Она налила чай в красивые чайные чашки от разных сервизов. Вероятно, тоже с распродажи.
Дэймон посмотрел на спящую девочку. Ему стало не по себе от мысли, что она так и будет спать в манеже вместо колыбели, а подрастая, будет носить обноски или вещи с распродажи.
А Рэйчел, может быть, придется работать в полицейском участке у Креншоу, несмотря на умение составлять техническую документацию. Ей придется ежедневно вставать рано утром, целовать свою малышку и проводить целый день вдали от нее.
Снова возникла та же мысль: ему надо жениться па Рэйчел.
Конечно, если он хотел просто помочь Рэйчел и Карли, то мог бы сделать и что-нибудь другое. Например, купить колыбельку и анонимно послать вместе с чеком на солидную сумму.
Но когда он поймал себя на том, что пристально смотрит на немного полноватые губы Рэйчел, ему пришлось напомнить себе, почему он оказался здесь.
Дэймон размышлял, как бы поделикатнее спросить ее, были ли она и ее сестра родными сестрами. Если бы оказалось, что у них один отец, то, естественно, отсутствующая девушка не могла быть незаконной дочерью великого герцога Тортона.
— Расскажите мне о вашей сестре, — попросил он. — Почему вы решили, что с ней что-то случилось?
Рэйчел вздохнула и убрала ноги под стул: пол был холодным. Дэймон попытался не думать о малышке, играющей на холодном полу, и с каким страхом Рэйчел вскрывает конверт со счетом за отопление.
— Теперь мы уже не так близки, как раньше, — призналась Рэйчел. — Виктория не любила Брайена, отца Карли, и мы отдалились друг от друга. Она оказалась права. Но мы всегда обменивались письмами, перезванивались, может быть, не так часто, как прежде. Я догадываюсь, почему меня приняли в полиции столь скептически. У меня действительно нет ничего, кроме предчувствия, что сестра попала в беду. Мы всегда были такими — очень тонко чувствующими друг друга.
Из ее слов пока не следовало, что они неродные сестры. Впрочем, она могла не знать правды. В полицейском участке он слышал, как она сказала, что отец лучше относился к ней, чем к ее сестре. Почему?
По какому-то наитию Дэймон попросил Рэйчел показать ему фотографию Виктории. Она с нежной улыбкой взглянула на сестру, стерла рукавом пылинку со стекла и передала рамку с фотографией Дэймону.
Ему с трудом удалось сохранить спокойствие. Виктория была красавицей. Темные волосы каскадом падали на плечи, живые синие глаза сверкали, улыбка выдавала откровенную веселость.
Он совсем недавно близко видел Роланда Тортона и поэтому немедленно уловил сходство. Оно было не только в цвете волос и глаз, но и в ее манере улыбаться, в изгибе бровей и наклоне головы, в прямой линии носа и выступающих скулах. Она была так похожа на Тортонов, что он бы не удивился, если бы люди на улицах останавливались, чтобы рассмотреть ее.
Виктория. Может быть, ее назвали в честь Виктора Тортона, великого герцога Тортонбурга?
Но ему не хотелось делиться с Рэйчел своими подозрениями, чтобы не расстраивать ее: ведь если он прав, то любимая сестра Рэйчел действительно попала в беду. Исчезла. Похищена.
— Расскажите мне о ваших родителях, — попросил он.
— Моя мать умерла. — Голос у нее прервался, затем она добавила: — Совсем недавно.
Говоря об отце, Рэйчел тщательно подбирала слова, но Дэймон понял, что у него был тяжелый характер.
— Мне не хотелось бы так ужасно говорить об отце, — с усилием произнесла Рэйчел, — но я чувствую, что если не расскажу кому-нибудь, то просто не выдержу.
— Расскажите мне.
Она колебалась, пристально глядя на руки, сцепленные на коленях.
— Я думаю, что отец может иметь отношение к исчезновению Виктории.
Дэймон резко вздохнул.
— Правда, ужасно, что я так думаю? — спросила она, умоляюще глядя на него.
За всю свою жизнь он не знал ничего сильнее женской интуиции и теперь понял, что она права — ей действительно придется справляться со своим горем одной. Без матери. Без отца. Без сестры.
Брат Раймонд всегда говорил ему: ищите чудо.
Чудо. Он появился рядом с ней в тот момент, когда нужен ей больше всего.
Закрыв глаза, чувствуя себя словно перед прыжком в море с высокой скалы, Дэймон собрался с мыслями. Затем открыл глаза и посмотрел на нее. Разум подсказывал, что в его желании жениться на Рэйчел нет смысла, что он не знает ее, что провел с ней слишком мало времени. И что брат Раймонд предупреждал: всегда соблюдай осторожность.
Но сердце подсказывало, что именно это ему нужно сейчас сделать.
И у него появились нужные слова. Он прыгнул со скалы.
— Рэйчел, вы вступите в брак со мной?
И вместо чувства, что падает в пропасть, он испытал странное ощущение, будто его душа обрела крылья.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Чайная чашка выпала из рук Рэйчел, и горячий чай обрызгал ее новую белую юбку. Осколки разлетелись по полу. Она пристально смотрела на расползающееся по белой ткани коричневое пятно и на фарфоровые черепки на деревянном полу.
— Какая я неуклюжая, — проговорила Рэйчел и покачала головой. Она смотрела куда угодно, только не ему в лицо. — Мне показалось, вы сказали… — Она замолчала: то, что она услышала, было слишком нелепым, чтобы быть правдой. У нее просто звуковые галлюцинации. Принц Дэймон Монтегю из Роксбери, вероятно, умер бы от смеха, если бы она сказала ему, что ей послышалось.
