Монлеона (в работе Admiral of Ocean Sea). В таблице приводятся данные Ф. Дуро — Монлеона и С. Э. Морисона. Все три каравеллы были легкими однопалубными судами с низким бортом, но высокими надстройками на корме и на носу. На «Санта Марии» — на юте была двухъярусная надстройка. Ее нижний ярус, «тольда», использовался для хранения различного корабельного имущества (канаты, якоря, блоки и т. п.). Верхняя, меньшая по площади надстройка — «толдилья» — предназначалась для адмирала и была его рубкой. Часть палубы между ютом и фок-мачтой («камбес») не имела никаких надстроек.
Здесь помещались баркасы каравеллы, кухня и площадка, отведенная для компаса, который хранился в особом деревянном ящике — битакоре, колодец для деревянной трюмной помпы и брашпиль для якорного каната. На баке, между фок-мачтой и носом, располагалась надстройка, где размещались матросы. В передней части перекрывающего эту надстройку настила, на самом носу, была наблюдательная площадка. Еще одна наблюдаельная площадка — марс («габия» буквально клетка) была на грот-мачте.
Каравеллы и необходимое для заморского плавания снаряжение Колумб получил в Палосе; через тринадцать дней после подписания договора (капитуляции) с ним, 30 апреля 1492 г., Фердинанд и Изабелла особыми указами на имя городских властей Палоса предписали им в десятидневный срок, не ожидая дополнительных указаний и разъяснений, обеспечить всем необходимым экспедицию, во главе которой стоял Колумб. Город предоставил два корабля — «Нинью» и «Пинту», «Санта Мария» была законтрактована Колумбом непосредственно у ее владельца.
«Нинья» — официальное ее наименование было «Санта Клара» — принадлежала Хуану Ниньо из Могера. Возможно, что по созвучию с именем владельца, но, может быть, и как самое малое судно флотилии (nin'a — по-испански— детка), она и получила кличку, вошедшую в историю как ее подлинное имя. Она была построена на верфях ныне занесенной илом гавани Ривера де Могер в устье реки Рио-Тинто, т. е. той реки, на которой расположен был и Палое. Ни с одним из кораблей, участвовавших в первом путешествии Колумба, так тесно не связана история дальнейших заатлантических открытий, как с «Ниньей». Она принимала участие во втором путешествии Колумба, и адмирал избрал именно ее (из флотилии в 17 кораблей) в качестве флагманского корабля при плавании у берегов Кубы, а затем стал ее совладельцем.
На «Нинье» Колумб возвратился в Испанию в 1495 г., затем, при переходе из Кадиса в Рим, каравелла была захвачена сардинскими пиратами, отбита у них и после возвращения в Испанию была отправлена на Эспаньолу как передовой корабль флотилии Колумба, вышедшей в третье плавание. Известно, что в 1501 г. она совершала еще торговые рейсы к Жемчужному берегу. На этом история «Ниньи» обрывается — имя ее исчезает бесследно из летописей мореплавания.
Из всех каравелл Колумба «Нинья» была несомненно наилучшей, и отзыв, данный ей адмиралом в дневнике, вполне заслужен.
«Пинта» построена была в Палосе и получила свое прозвище воз можно по созвучию с именем давнишних ее владельцев (Пинто). В 1492 г. она принадлежала Кристовалю Кинтёро, который в качестве матроса со провождал Колумба в первом путешествии. В «Дневнике» ясно указывается, что Кинтёро чинил козни, не желая, чтобы корабль принимал участие в плавании. То обстоятельство, что, подобно «Нинье», «Пинта» выдержала жестокие февральские штормы в Атлантике и благополучно возвратилась в Кастилию, можно приписать в одинаковой степени и ее мореходным качествам, и искусству ее капитана, Мартина Алонсо Пинсона.
Никаких сведений о дальнейшей судьбе «Пинты» не имеется.
Родиной «Санта Марии» в отличие от «Ниньи» и «Пинты» была Галисия, и в Палосе этот корабль известен был под кличкой «Гальега» (Gallega, по-испански — галисийка). Она была законтрактована для Колумба у ее владельца Хуана де ла Коса (Не следует смешивать его с пилотом Хуаном де ла Коса, спутником Колумба в последующих плаваниях) и стала флагманским кораблем флотилии не благодаря своим достоинствам, а вследствие того, что по величине она превосходила прочие корабли. «Санта Мария» села на мель в ночь на 25 декабря 1492 г. у берегов Эспаньолы и была расстреляна изломбард вo время смотра, который устроил Колумб для устрашения индейцев бухты Навидад.
О «Санта Марии» имеется убийственный, но вряд ли вполне объективный отзыв самого Колумба (см. запись от 26 декабря в «Дневнике»). Многие отвергают эту характеристику, потому что она дана была в дни кораблекрушения, когда Колумб делал все возможное, чтобы утешить свое горе хотя бы ценой умаления тяжести понесенной потери.
Необходимо отчетливо представить себе, какие трудности и лишения приходилось испытывать морякам на каравеллах Колумба. При постройке каравелл никто не заботился о самых элементарных удобствах для людей, которым суждено было на этих судах жить месяцами. Спали вповалку, в невероятной тесноте, на ящиках, на бочках, на досках, в трюме и в палубных надстройках, подстилая под себя свое же собственное платье, Матросы, отстоявшие четырех- или пятичасовую вахту, в мокрой одежде занимали места, только что оставленные их товарищами.
Подвесные койки, прототипом которых был индейский гамак, появились на кораблях лишь в XVI столетии. Постели же были привилегией избранных. Во всей флотилии ими пользовались 10—12 человек — адмирал, капитаны, маэстре и пилоты кораблей, должностные лица, назначенные короной.
Пищу готовили на примитивном очаге, конструкция которого вряд ли могла бы вызвать у индейцев Багамских островов, Кубы, или Эспаньолы, уважение к испанской кухонной технике...
Тем не менее, глубоко ошибочно мнение (от которого до сих пор не избавились еще некоторые биографы Колумба), что каравеллы, на которых было совершено великое плавание, являлись не более как утлыми скорлупками.
Не для красного словца Колумб в прологе к «Дневнику» писал, что его каравеллы оказались «Muy aptos роr semejante fecho — очень пригодными для подобного дела». По конструкции и по оснастке они вполне были приспособлены для грандиозных морских предприятий.
Длительные заокеанские плавания стали технически осуществимыми в конце XIV века, потому что пытливая мысль мореходов практиков создала тип судна, отлично приспособленный для дальних морских переходов. Эти плавания были исторически обусловлены всем ходом развития Португалии и Испании — двух атлантических стран, которые в XV веке первые из европейских держав вступили на путь колониальных захватов.
