вразумительного ответа. Что же касается глобального человека, то это говорит не он, а выпитый им самогон. А какой спрос с самогона?!
— Никакого спроса с самогона нету, — подтвердила и Каллипига, но славный Агатий ее в упор не видел.
Межеумович же молчал бескорыстно и благоговейно.
А Парменид бочком, бочком, незаметно для постороннего взгляда, протиснулся сквозь обступившую нас толпу и пошел искать своего Зенона, наверное. А может, и еще выпить захотел. Тут у меня точности в мыслях не было.
Глава шестая
— Я понял, Сократ, почему нам не удалось в предыдущий раз выяснить, что такое Время.
— Нам, славный Агатий? Да я-то вовсе и не пытаюсь это выяснять, но лишь надеюсь услышать это от кого-нибудь другого. А поскольку ты занимаешься сбором Времени с доверчивых людей, я и подумал, что ты тот самый первый, к которому мне и следует обратиться.
— Вот она, мудрость Сократа: сам не желает никого наставлять, а ходит повсюду, всему учится у других и даже не оплачивает им за это благодарностью.
— Что я учусь у других, это ты правду сказал, славный Агатий, но что я, по-твоему, не плачу благодарностью, это ложь. Я ведь плачу как могу. А могу я платить только похвалой — денег у меня нет. С какой охотою я это делаю, когда кто-нибудь, по моему мнению, хорошо говорит, ты сразу убедишься, чуть только примешься мне отвечать. А я уверен, что ты будешь говорить прекрасно.
— Ты правильно думаешь, Сократ. Давеча мы подошли к проблеме не с того боку!
— Вот как, славный Агатий! Проблема уже и бока себе нарастила?
— Не умничай, Сократ. Все знают, что ты умеешь только сбивать людей с толку, а сам-то толком ничего не знаешь.
— То, что я ничего не знаю, это верно. Но то, что я сбиваю с толку других — это выдумка. Я просто спрашиваю людей мудрых в каком-либо деле, если они соглашаются отвечать. Но сегодня ты сам начал этот разговор. Значит, тебе есть что сказать?
— И еще как много!
— Тогда начинай, славный Агатий, не томи меня.
— Ты ведь знаешь, Сократ, да и все это согласно признают, что тело или занимает какое-нибудь место, или стремится к нему.
— Уж, не пускаешь ли ты в рост места людей? — спросил Сократ.
— Да. Именно этим мы и начали заниматься.
— Значит, если человек, например Сократ, занимает маленькое место, то он может отдать тебе его, а через некоторое время получить большое Место?
— Да. Именно так.
— То есть маленький чиновник с твоей помощью может занять место директора-распорядителя большого банка?
— Именно, именно, Сократ! Но теперь-то я уже знаю, что такое Место, Пустота и пространство!
— Хвала тебе, славный Агатий. Не сомневаюсь, что ты и меня можешь просветить в этом коварном вопросе.
— Несомненно. Чтобы отвязаться от тебя навсегда.
— Тогда начинай.
— Ты ведь не будешь возражать, Сократ, что наряду с осязаемой природой существует так называемая неосязаемая природа, получившая свое название из-за того, что она лишена свойства осязательного сопротивления?
— Как тут возразить?
— Так вот. Из неосязаемой природы, Сократ, одна часть называется Пустотой, другая — Местом, а третья — Пространством. Причем, названия меняются здесь сообразно различным точкам зрения, поскольку та же самая природа, будучи лишенной всякого тела, называется Пустотою, занимаемая телом, носит название Места, а при прохождении через нее тел зовется пространством.
— То есть, славный Агатий, ты берешь Место маленького чиновника, несешь его через Пространство, зная, что Место директора стало Пустотою; а, достигая его, превращаешь в Место директора этого самого банка.
— Примерно так, Сократ.
— А Место директора ты можешь превратить в Место маленького чиновника?
— Конечно, только добровольно на это никто не соглашается.
— Неужели все желают получить Место директора?
— Большинство. Есть, правда, согласные и на Места заместителей.
— Это сколько же тебе, славный Агатий, нужно создать банков, чтобы удовлетворить всех?
— Много, Сократ.
— Ты бескорыстный благодетель, славный Агатий!
