— Вот дает, мракобес… — сказал Межеумович ошеломленно.
— Более того, от такого жара должна испариться сама Земля. Вообще планеты не могут в этом случае существовать! Одни солнца, звезды…
— Ну, если в твоей Вселенной так жарко, — сказал учитель, — то и звезды вполне могут испариться.
— И звезды! — бездумно согласился я и замолчал. О звездах я раньше как-то не думал.
— Тогда и ослепительно светить некому будет, — сказал учитель. — А мы, тем не менее, существуем.
— Это и странно, — ответил я.
— Мы существуем и, следовательно, ты не прав, — тихо, но твердо сказал учитель.
— Да в чем же?
— Во Вселенной существуют огромные скопления светонепроницаемой космической пыли, и в бесконечной Вселенной этой пыли должно быть бесконечно много. Она и экранирует свет от далеких звезд.
— А тогда в действие вступает другой парадокс: при наличии во Вселенной бесконечного количества звезд силы тяготения, действующие на любое тело, были бы бесконечно большими.
— Ну и ну! — сказал учитель. — Сам догадался или вычитал?
— Вычитал. А под действием бесконечных сил все тела должны были бы приобрести бесконечное ускорение, и Ваша бесконечная Вселенная должна была бы стянуться в одну точку.
— Страшно, аж жуть! — сказал Межеумович, но его не поддержали.
— Видимо, ты не до конца прочитал книгу, из которой почерпнул столь интересные гипотезы, — сказал учитель. — А ведь еще Карл Вильгельм Людвиг Шарпье, тоже варвар, естественно, сделал попытку устранить оба парадокса на основе, так называемой, иерархической теории строения Вселенной. А до него гипотезы о подобном строении Вселенной выдвигали Иммануил Кант, идеалист и варвар, между прочим, и некий Ламберт. Вселенная, по этой теории, устроена таким образом, что каждая система входит в еще большую, та — в еще большую и так далее, подобно тому, как наша школьная партийная ячейка входит в районную организацию, а районная — в городскую. И так до бесконечности. И при наличии определенных соотношений между расстояниями этих систем никаких парадоксов не возникает. Расстояния между метагалактиками во много тысяч, а может быть, и миллионов раз превосходят расстояния между галактиками в одной Метагалактике. То есть, чем больший объем Вселенной мы берем, тем Вселенная, как бы, пустее, как и в Самой Передовой в мире партии. Звезды не распределены во Вселенной равномерно. В этом была ошибка варваров и Ольберса и Зеелигера. Ты, конечно, знаешь, что гравитационный парадокс придумал Зеелигер?
— Ничего он не придумывал, — сказал я. — Он его открыл.
— Открыл? А Карл Вильгельм Людвиг Шарпье, из варваров, открыл, что масса системы, а, значит, и светимость, возрастают гораздо меньше, чем объем, занимаемый системой. Понимаешь?
— Нет, — сказал я. — Не понимаю. — С гипотезой Шарпье я ведь, действительно, не был знаком. И черт меня дернул вылезти с этими парадоксами! Надо было сначала все изучить, как следует, а уж потом…
— Что тебе еще не понятно?
— Я не понимаю, как Вселенная может быть пустой?
— Что значит — пустой?
— Ведь, по-вашему, чем больший объем пространства мы возьмем, тем меньше в нем плотность вещества. А в бесконечной Вселенной плотность будет равна нулю. В этой Вселенной не будет материи…
— Ну, знаешь ли! Так и до поповщины докатиться можно… Зайди ко мне…
— Не хочу я жить в вашей пустой Вселенной! — заявил я.
— … когда захочешь…
Слухи о том, что я уничтожил Вселенную, разнеслись по всей школе. И хотя толком никто не знал, что такое — эта самая материя, все, начиная с Межеумовича и кончая директором школы, были убеждены, что уничтожить ее нельзя. На меня показывали пальцем и смеялись. Даздраперма так даже предложила немедленно жениться на ней в закутке со спортивными матами. Но тут прозвенел звонок на очередной урок, и я был спасен.
А я ведь и не собирался уничтожать материю. Я хотел только понять, что она такое. И что же все- таки представляют из себя Пространство и Время.
Я все еще хотел создать Вселенную!
Но на меня все равно показывали пальцами. Особой досады от этого я, впрочем, не испытывал. Во- первых, смеялись добродушно, потому что никто ничего не понимал. Во-вторых, “чокнутых” по разным поводам в школе было предостаточно. В-третьих, слава моя вскоре бесследно испарилась, потому что разнесся слух, что Межеумович начал подкоп под Америку, чтобы закрыть ее “взад”, изнутри.
Дело в том, что на уроке геграфии он не смог найти Америку на модели тимпана Земли. Он только испуганно смотрел на ее верхнюю часть, где была расположена Сибирская Эллада, варварские страны, окружающие ее, Третий Рим и само Срединное Сибирское море. А и нужно-то было всего-навсего перевернуть тимпан Земли, чтобы узреть ненавистную всем сибирским эллинам Америку. Сначала Межеумович получил свою законную двойку, а потом уж ему открыли секрет по обнаружению антипода Сибирской Эллады — Америки. Увидев, до чего все просто, будущий диалектик и вознамерился извести еще не открытую Колумбом Америку.
Ничьей помощи он не принимал, но на переменах вся школа выходила смотреть, как Межеумович короткой штыковой лопатой выбрасывал землю из неглубокой ямки под окном директорского кабинета. Всем
