Мужчина отвел Егора в четырехэтажный корпус из силикатного кирпича. По пути им то и дело попадались молодые девчонки. Они держались по двое, по трое. Но создавалось впечатление, что они как будто бы сами по себе. Какие-то опустошенные они, безразличные ко всему, в том числе и к себе. Какая-то мрачная апатия давила их, держала под гнетом жизненную энергию.
– Это наш медицинский центр, – сухо сказал Георгий Данилович.
– Понятно, – кивнул Егор. – А эти девушки – ваши пациентки...
– Это кто вам сказал? Эдик?
– Нет, сам догадался.
– Отлично, вы делаете успехи. Эти девушки на самом деле пациентки нашего центра. Каждая из них в свое время пережила серьезную душевную травму. Все они сейчас проходят курс психотерапии. Живут они в общежитиях. Это длинные белые здания, которые вы видели.
Они поднялись на второй этаж. Георгий Данилович ввел его в свой кабинет. Посадил на кожаный диван. Сам занял место за столом. Снял очки. И внимательно посмотрел на Егора. Взгляд у него сильный, пронзительный, до самых печенок пробирает. И в душу без приглашения лезет.
Егору показалось, что он внутрь его забрался. И теперь он не один в своем внутреннем мире. А в паре с этим мужчиной. Он видит его всего изнутри, читает его мысли, знает про него все и вся.
– Вам нравится в нашем центре? – спросил Георгий Данилович.
– Да... – завороженно ответил Егор.
Ему действительно нравилось здесь. Но если бы не нравилось, он обязательно признался бы в этом. Он просто не мог врать этому человеку.
– У вас есть желание вернуться в Черноземск?
– Нет.
– У вас же там остался враг...
– Он уже в столице. Москва – огромный город, там его не достать.
– Но вы хотите поквитаться с ним.
– Хотелось бы.
Георгий Данилович долго и нудно расспрашивал его о жизни, о взглядах на эту жизнь. И при этом полностью контролировал его сознание. Егор не мог ему врать. Да и не хотел.
Жесткий рентгеновский взгляд высвечивал его мысли не хуже всякого детектора лжи.
Он выведал у Егора всю его подноготную. С детских лет до настоящих дней. Спрашивал и получал точные правдивые ответы.
За окнами уже стемнело, когда Георгий Данилович заговорил наконец о том, что интересовало самого Егора.
– Вы поступили на службу в психотерапевтический центр закрытого типа, – начал он. – В нашей деятельности нет ничего противозаконного. Но на вооружении наших врачей самые современные методики, благодаря которым мы добиваемся полного выздоровления наших пациентов. Мы не хотим, чтобы наши достижения стали общественным достоянием, поэтому приходится соблюдать меры предосторожности. В частности, наш центр охраняется по усиленному варианту. Для этого нам нужны охранники. Сильные духом, крепкие телом. Но главное – мы должны быть уверены в честности и преданности наших людей. Вы, Егор, наверное, и сами понимаете, почему мы приняли вас на службу. Вы могли бы уйти по этапу в места не столь отдаленные. Но вас пригрели в теплом местечке, дали то, о чем вы и мечтать не могли бы в своей колонии. И за это мы требуем от вас одного. Личной преданности и верного служения интересам нашего дела. Вы готовы принять наши условия?
– Да, – кивнул Егор.
Его приняли здесь хорошо. Баня, новенькая форма, сытный обед, в достаточной степени комфортное жилье. В перспективе разнообразный досуг. Даже общение с прекрасным полом. Но есть и обязательство. Охранная служба. Но это ерунда. Тем более охранять будет он, а не его, как это было бы на зоне...
Он должен быть благодарен людям, которые вырвали его из лап слепого правосудия. Он должен быть предан им. Должен и будет. Никто не усомнится в его преданности...
Какое-то время Георгий Данилович смотрел на него, копался взглядом в его душе. Как будто искал в ответе какой-то изъян. И наконец удовлетворенно кивнул.
– Среди наших пациенток есть женщины спокойного нрава. У них определенная степень свободы передвижения. Но есть и буйнопомешанные. Они находятся в специальных общежитиях под усиленным медицинским наблюдением. Но возможны инциденты. А именно – кто-нибудь из пациенток может попытаться сбежать из лагеря. Вы сами видели, у нас нет колючей проволоки, заградительных полос. У нас ведь не тюрьма. Но в случае побега пациента мы обязаны принять все меры к задержанию. Вы меня понимаете?
– Конечно.
– Но лучше всего, конечно, исключить прецедент побега. Для этого нам также нужна сильная и надежная охрана. Скрывать не буду – служба будет достаточно сложная. Но, уверяю вас, жалеть вы не будете...
– Я знаю.
– Вот и отлично. Завтра пройдете медосмотр. А послезавтра приступите к исполнению служебных обязанностей. Вас введут в курс дела.
На этом разговор был закончен. Из кабинета Егор выходил в наилучшем расположении духа.
Глава пятая
1
– Так, этот костюм – как раз то, что тебе нужно...
Александр лично позаботился о гардеробе Анюты.
Он отвез ее на барахолку, на свои деньги купил пару красивых, но одноразовых туфель. И костюм женский подобрал. Турецкий ширпотреб. Первый месяц будет смотреться неплохо. Но затем скособочится, потеряет товарный вид. Впрочем, Анюта не задумывалась над этими тонкостями. Тем более дареному коню в зубы не смотрят.
Ее удручало другое.
– Но костюм великоват...
– А так и должно быть. Ты ведь в положении. Животик уже выпирать начинает. Скоро еще больше станет. А нам скоро в дорогу. Твой живот вызовет подозрение, возникнут всякие ненужные вопросы... А в этом костюме живот твой в глаза бросаться не будет. Поняла?
Александр – тот самый молодой человек, который уговорил ее рожать в Америке. Он проявил личную о ней заботу. Поселил в крохотной однокомнатной квартирке на окраине Черноземска. И паспорт ей заграничный помог сделать. Анюта уже родителям показывала. Как бы подтверждая, что точно уезжает за границу.
Мать была против заграничных заработков. Зато отец не возражал. И даже поддержал Анюту, когда она пообещала ему двести долларов в качестве подарка. Будет на что водку жрать. В знак благодарности отец выторговал еще сотню. Теперь Анюта должна ему триста долларов.
Больше она своих родителей не увидит. Будет жить в городе, в своей квартирке. А потом – сразу в Москву, оттуда – в США. Там родит ребенка, отдаст его на усыновление, получит деньги. И только после этого вернется домой. К родителям и Даниле.
Еще совсем недавно ей казалась такой заманчивой перспектива избавиться от ребенка, не убивая его. Но с недавних пор все чаще и все сильней на душе скребли кошки. Ребенок еще не родился, но она уже предала его. Свою кровинушку предала. Ведь это ее ребенок. Ее плоть и кровь. Он еще в ее утробе, а она уже любит его. А когда он родится, будет любить еще крепче. А его у нее заберут. Нет, она продаст его...
– Саша, а если я не хочу в Америку? – спросила она неожиданно для себя.
– Нет, в Америку обязательно лететь надо. Если ребенок родится там, он автоматически получает американское гражданство. Это избавляет усыновителей от множества бюрократических проволочек...
– Ты меня не так понял... Что, если я не хочу никому отдавать своего ребенка?
– Что ты сказала?
Александр вдруг разозлился, на какой-то миг лицо его исказила страшная гримаса. Анюта еще ни разу
