– На экономический?! – не сразу понял Родион. – А-а, ну да... Ты же мне все устроил...
Стараниями Дмитрия он поступил на экономический факультет университета. На заочное отделение. Немалую сумму на это дело пожертвовал. Только вот на занятиях он ни разу не был.
– Честно скажи, похерил учебу? – по-родственному грубо спросил Дмитрий.
– Похерил, – виновато кивнул Родион.
– А я знаю почему. Светка на тебя жаловалась. Пьешь много... Да по тебе и видно. Синева под глазами, мускатным орехом подозрительно благоухаешь. Сдал ты, Родион.
– Думаешь, завязывать надо?
– Ты еще спрашиваешь... Конечно, надо завязывать. Водка до добра не доведет.
– Я больше на коньяк налегаю.
– Тем более. Коньяк от слова «конь». Как лягнет копытом в печень, и нет больше раба божьего Родиона...
– Эй, ты это зря! Чем-чем, а тем светом меня не напугаешь, – мрачно усмехнулся Родион. – А завязывать, тут ты прав, надо. Пьянка до добра не доведет... Как ты думаешь, меня еще из университета не выгнали?
– Не знаю, студент, тебе видней...
– Ладно, с этим пробью. А ты пробей насчет новой партии товара.
– Хорошо. Но...
– Ну ты и хмырь! Что, тридцать процентов просишь?
– Угадал...
– Хорошо, пусть будет тридцать. Но при условии, что навар будет такой же...
– Думаю, триста процентов рентабельности тебя устроит?
– Чего? Какая рентабельность?
– В университет! В университет шагом марш!
Да, Дмитрий прав. Хорош жрать коньяк и водку. Делом нужно заниматься. Рэкет и нефть. А в свободное время – учеба. Что там на этот счет товарищ Ленин говорил?.. А по фигу, что он там говорил! Ленин нынче не в авторитете...
Лекция началась. Родион навострил ухо и приготовился писать. Профессор рассказывал о какой-то рентабельности... Как раз то, что ему нужно!.. На доске появлялись непонятные цифры, закорючки, в уши лезла какая-то словесная ахинея. Напрасно Родион пытался понять преподавателя. Напрасно пытался вести конспект. Из этого ничего не получалось. Так и не понял он, что такое рентабельность производства. Профессор продолжал и к окончанию лекции погреб его под завалом экономических терминов и каких-то сверхмудреных расчетов...
Родион был в панике. Но смело ринулся в водоворот следующей лекции. На этот раз его чуть не убила скальная глыба высшей математики...
Из здания университета он не выходил, а выползал. Еле волочил ноги. Это не учеба, это полный писец. Он знал только один выход из этой ситуации – повеситься...
– Родион, на вас лица нет, – услышал он рядом нежный девичий голосок.
Он повернул голову и увидел рядом с собой миловидную девчонку. Все три пары она сидела неподалеку от него и старательно записывала ахинею, которую несли преподаватели. Он обратил на нее внимание. Вернее, не на нее саму, а на ее умный вид. Невероятно, но эта девчонка что-то соображала и даже отвечала на вопросы преподавателей. Правильно отвечала или нет, этого Родион, убей гром, знать не мог...
– Ты когда-нибудь ныряла головой с вышки в бассейн, в котором нет воды? – сухо спросил он.
– Нет, – она озадаченно посмотрела на него. – А зачем?
– Вот и я спрашиваю себя – зачем... Зачем я нырнул в эту науку? Не выплыву ведь, утону...
– Вы зря паникуете, Родион, – она учительским взглядом призвала его к спокойствию. – Все не так страшно, как кажется. Просто вы поздно взялись за учебу, пропустили много материала.
– Все равно темный лес.
– Не может быть, что темный лес. Как же вы экзамен сдавали?
Ну все ей интересно знать!.. Как ни странно, девчонка его совсем не раздражала. Напротив, ему не хотелось, чтобы она вдруг взяла да потерялась. Он сам не знал почему, но с ней было интересно.
– Да легко. По комсомольской путевке...
– Вы это серьезно?
– Ну да.
– Комсомол же отменили.
– Комсомол отменили, а люди остались.
– А-а, я знаю! Вы, вероятно, в городском комитете ВЛКСМ работали. А теперь вот учиться пошли.
– А что, похоже?
– Вы солидно смотритесь. Наверное, авторитетом у своих товарищей пользовались...
– Ну да, с авторитетом у меня все в порядке, – усмехнулся Родион.
Не девчонка, а чудо. С ней чертовски интересно. И сама по себе она очень даже ничего. До фотомодели ей, конечно, далеко. Стандарты не те. Маленькая, худенькая. Зато личико красивое, нежное, носик кнопочкой, глаза как два солнца – ослепнуть можно. Белокурые волосы мягкими кудряшками вьются по плечам. Ей бы школьное платьице да пару воздушных бантов, за семиклассницу бы сошла. Даже не верится, что это чудо в университете учится, тем более на заочном отделении.
– Я сама когда-то в школьном комитете ВЛКСМ состояла, – похвасталась она.
– А сейчас где состоишь?.. Это ничего, что мы на «ты»?
– Чего. Ведь вы даже не знаете, как меня зовут...
Родион узнал. Ее звали Кирой. Странное имя. Но ей оно почему-то шло.
– Я после школы на курсы бухгалтеров устроилась, – сказала она. – Сейчас на фабрике текстильной работаю. Бухгалтером. Вот решила на высшее образование замахнуться...
– И что, получается?
– Думаю, получится... И у вас, Родион, получится.
– Вообще-то мы на «ты» перешли... Эй, а где мы находимся?
Это просто мрак! Они с Кирой пешком прошли несколько кварталов вдоль Студенческой улицы. Или эта девчонка на него так подействовала, или его наукой по башке так сильно шарахнуло. Так или иначе, он совсем забыл о своей машине. Его «БМВ» так и остался стоять возле здания университета.
Насчет машины он не переживал. Университет находился на его территории. Здесь его «БМВ» ни один угонщик тронуть не посмеет. В криминальном мире его знали на всех уровнях. Знали и боялись. Зато для этой девчонки и для тысяч таких, как она, горожан он никто. Эта мысль скорее радовала, чем огорчала.
Родион прошелся взглядом по вывеске кафе.
– Кстати, уже время обеда, – сказал он. – Не хочешь заглянуть?
– Да нет, не стоит, – замялась Кира. – Вон троллейбусная остановка. Мне всего три остановки до дома...
– Дома скучно.
– Ничуть. Меня Макс ждет...
– Муж, что ли? – с едва уловимой досадой спросил Родион.
У этого небесного создания не должно быть мужа. По крайней мере, это было бы несправедливо... Почему? Он и сам не знал ответа на этот вопрос.
– Вы, Родион, меня насмешили, – задорно улыбнулась Кира. – Макс – это мой сиамский кот...
– И мама, наверное, ждет...
– Мама в санатории. Ей фабрика бесплатную путевку в Ессентуки выделила...
– А отец?
– Папа погиб, – потускнела Кира.
Помрачнел и Родион. Не надо было трогать эту тему. И вообще, какое ему дело до ее семейного положения? Тоже, блин, прокурор нашелся...
– Папа давно погиб. Мне еще два годика было. Так что вы... ты, Родион, не расстраивайся. Ты не
