– Полковник Кабальцев погиб. Погиб при исполнении служебного долга! – с нажимом на каждое слово проговорил капитан.
– В это трудно поверить... А при чем здесь я? Для меня эта новость совсем не в радость.
– Ты хоть сам себе веришь?
– Капитан, ты меня достал. Я ведь и рассердиться могу.
– И что тогда? Закажешь меня своим ублюдкам, как заказал Кабальцева?
– Что?! Ты что несешь, мусор? – взорвался Родион. – Я заказал Кабальцева?! Тебя что, мама в детстве с балкона уронила?..
– Давай-давай, рисуй возмущение! Неплохо получается...
– Та-ак, – пытаясь сосредоточиться и взять себя в руки, протянул Родион. – Меня обвиняют в убийстве Кабальцева. Вы хоть объясните, с каких это пирогов я должен был его убивать. Объясните, а то я не понимаю...
– Да все ты понимаешь, Космачев, – махнул рукой следователь. – За тебя прокуратура, суд. Один только Кабальцев против тебя. Из-за него ты до сих пор за решеткой, из-за него тебе светит солидный срок.
– За что?
– За убийство Яркова.
– Чушь. Я его не убивал. Есть свидетели...
– Кто? Твой телохранитель?.. Так благодаря Кабальцеву его показания не больше чем филькина грамота. Он не был с тобой на месте преступления, и его показания – липа. И Кабальцев это доказал.
– Пусть мне на суде это скажут.
– Так в том-то и дело, что без Кабальцева тебя могут оправдать. А с ним тебя ждал этап на зону... И ждал, и ждет. Ничего у тебя не выйдет, Космачев. Я тебе клятвенно обещаю, мы все костьми ляжем, но ты ответишь за все свои злодеяния!
– Мать твою! Да не убивал я Кабальцева!
– Конечно, сам ты не убивал. За тебя это сделали другие...
Родион понял, что ментов не переубедить. И даже понял, почему.
– Сколько? – с презрительной насмешкой спросил он.
– Что сколько?
– Сколько тебе отстегнули, капитан?.. Только не надо говорить, что ты честный и неподкупный. Я знаю, на кого ты работаешь. Только не знаю, сколько тебе заплатили, чтобы ты сгноил меня...
– Заплатили?! Мне заплатили?! – чуть не лопнул от возмущения мент. – Мне заплатили, чтобы я сгноил тебя?! Да я тебя и так сгною! За Кабальцева сгною! За Яркова! Я все сделаю, чтобы жизнь стала для тебя адом...
– Конвой! – крикнул Родион.
Открылась дверь, и появился усатый сержант.
– Что тут такое? – угрюмо спросил он.
– Ничего, все нормально, – попытался прогнать его следователь.
– Да нет, не все нормально, сержант. Мне плохо, и мне нужен покой. Позови главного врача. Санчасть это или не санчасть, черт возьми?
– Ладно, Космачев! – ткнул в Родиона пальцем капитан. – Мы уходим. Но наш разговор еще не закончен...
На следующий день у Родиона забрали мобильный телефон и перевели в общую палату. Еще через день ему передали газету с убойной статьей.
Родион не мог знать точно, заплатили руоповскому капитану или тот давил на него по своей душевной простоте. Но щелкоперу, который накропал эту мерзопакостную статью, отстегнули однозначно.
Журналюга извращался как мог. Пером, как плугом, прошелся по легальному и нелегальному бизнесу заволжской общины. Мол, это яркий пример того, как бандитское сообщество добывает и отмывает грязные деньги. Дальше выстраивались умозрительные цепочки, по которым проходили эти деньги, прежде чем осесть на счетах швейцарских банков. Мало того, этот писака затронул нефтяные компании «Заволжскнефтепрома». Мол, заволжские братки обложили данью несчастных директоров. И в придачу ко всему заставили их выстроить в Москве уникальный гостинично-развлекательный комплекс «Пирамида». Все бы ничего, но эта мутота имела немало общего с реальной действительностью.
И это еще не все. Были обнародованы результаты проверок, которые проводили ОБЭП и налоговая. Мол, нарушений масса, но уголовное дело не заводится якобы из страха перед расправой. И тут же яркий пример. Как серпом по одному месту. Оказывается, есть основания предполагать, что убийство полковника Кабальцева – дело рук заволжской братвы. И пошло-поехало. Щелкопер представил Родиона эдаким уголовным монстром, разрисовал его в черных красках и самых мрачных тонах. И так убедительно, что Родион едва не убоялся самого себя. Оказывается, его руки по локоть в крови. Оказывается, его боятся милицейские генералы и министры. И только один полковник Кабальцев рискнул бросить ему вызов. Дальше – ведро помоев по делу об убийстве Яркова и заключение: во всем виновен Родион, – и его необходимо изолировать от общества. Жаль, мол, в России введен мораторий на смертную казнь.
Но и это было еще не все. Журналюга привел красноречивые факты в подтверждение своей правоты. Оказывается, чудовище по кличке Космач начало беспрецедентный акт зачистки собственных рядов. От руки наемных убийц пали его ближайшие соратники по бандитскому ремеслу. Мол, Космач перестал им доверять, и как итог – трупы, трупы, трупы... Дальше автор выражал уверенность, что президент, правительство и соответствующие органы сделают правильные выводы и предпримут все меры для обуздания криминального монстра.
И все это было лишь началом. Через два дня примерно такая же статья вышла в другой газете с миллионным тиражом. Потом еще одна, еще. Осталось подключить телевидение. И что же, появился репортаж с места убийства еще одного заволжского авторитета по кличке Гром. И это было выдано как продолжение междоусобных разборок заволжской криминальной общины. Об отморозках и мокрушной конторе – ни слова.
Травля продолжалась.
Первое время Родион еще мог как-то влиять на развитие событий через своего адвоката и Земелю. Гром давил на нужных людей, и газеты соглашались на опровержение собственного бреда. Но потом Грома не стало. Вслед за ним застрелили его преемника Кантемира. И в Заволжске убили еще трех авторитетов. Лимит прочности иссяк, заволжская община начала трещать по всем швам.
А противник не ослаблял натиска. На Родиона натравили еще одного киллера. Но того вычислили еще на «сборке» в транзитной хате. Агдам постарался. Это была маленькая победа на фоне катастрофического поражения.
Следственная машина закрутилась со страшной силой. Сначала она сожрала Леньчика вместе с его свидетельством в пользу Родиона. Ушлые следаки запутали его в показаниях, признали их недействительными. И вдобавок обвинили его в даче ложных показаний.
Зато показания Макарова воспринимались на «ура». Этого урода охраняли не слабее президента. Никто не в силах был к нему подобраться. Даже воры.
Убийство Кабальцева на Родиона не вешали. Не было доказательств. Но в отместку руоповцы давили на все мыслимые и немыслимые рычаги, чтобы стопроцентно засадить Родиона лет на двадцать. Теперь они работали в связке с отморозками. Правда, не опускались до откровенной подлости. Не пытались убить Родиона или бросить его под пресс.
А может, и пытались. Да только администрация изолятора боялась трогать Родиона. Никто не хотел повторить судьбу Кабальцева. До пресс-хаты дело не дошло. Но после лазарета его вытолкали в одиночную камеру.
Отличная хата. Приличный ремонт, не койка, а мягкая кушетка. Телевизор, холодильник, ковер на полу. И даже внутренняя задвижка на двери – отличная защита от киллера. Но при всем при этом он оказался в полной изоляции от внешнего мира. Адвокатов к нему больше не пускали. Даже Земеля с Агдамом не могли к нему пробиться. О свиданиях и речи быть не могло. Правда, дачки с воли приходили. Но все покоцанные, без маляв – шмональщики не зря ели свой хлеб.
Еще был телевизор. Но в эфире про заволжскую братву больше ни слова. Но это временное затишье. Родион уже знал, что в Заволжск из Москвы были отправлены следственная бригада и отряд столичного