– Сам поднял планку, братан. Сам ее и держи.
Васек не понял, про какую планку сказал Кирьян. Но его собственная планка было поднята до предела. Бабу хотелось – страшное дело.
– Все нормально будет, отвечаю... Только, это, надо въехать во всю эту суету. Если честно, казино для меня темный лес.
– У тебя помощник будет. Ярков его фамилия. Да, тот самый, вместо которого тебя поставили.
– Так он что, остается?
– В качестве твоего помощника. Спец он отменный. Но что-то не нравится мне в нем. Слишком гладкий он, оттого и скользкий. Ненадежный, короче... Ты его к себе особо не приближай. Учить будет – слушай и мотай на ус. Почувствуешь, что садится на шею, – пинком под зад. И присматривай за ним... Я его и сам под колпаком держу – вдруг он казачок засланный. Но и ты не теряйся...
– Само собой.
– Ну, тогда, братан, накорми меня обедом, и я отчаливаю...
Это попахивало провокацией. Кирьян развалился в кресле и ждал, как быстро Васек выкрутится с обедом. Как будто хотел узнать, сможет ли он потянуть взваленный на него груз.
Васек не растерялся. По части расторопности у него никаких проблем. Он в момент оседлал интерком и, не выходя, из кабинета связался с метрдотелем ресторана. А большего и не требовалось. Заказ у него не приняли, а вырвали из рук. Метрдотель готов был раскататься в лепешку ради своего нового начальника.
Обедали они в ресторане, где накрыт был лишь один столик – для них. Слева в один ряд выстроились официанты. А справа... У Васька захватывало дух от такого великолепия. Полдюжины смазливых и очень эффектных девчонок в интригующей униформе – однотипные блузки со смелыми вырезами и до неприличия короткие юбки. Это были официантки из стриптиз-бара. Почему они здесь, Васек не знал. Потом разберется. А сейчас он должен старательно делать вид, что этими девочками он интересуется исключительно в пределах собственной компетентности. Он для них шеф, а они его подчиненные. И не более того... А так хотелось подойти к одной, шепнуть на ушко пару ласковых, взять под руку и увести к себе в кабинет. А там...
Васек настойчиво гнал от себя развратные мысли. Кирьян хочет видеть его образцово-показательным директором. Что ж, так и будет. Слишком хорошее место ему досталось, чтобы терять его из-за какой-то шалавы... Одно только неясно, что в том плохого, если он возьмет да трахнет какую-нибудь из этих козочек?
Глава четвертая
«Пирамида» оказалась выше всяких похвал – Родион очень гордился своим детищем. Презентация прошла успешно – фанфары телерадиопрессы раструбили об этом знаменательном событии на всю страну. Народ валил валом. Ночные клубы, рестораны, шоу – всего в изобилии. На всякий вкус и цвет. Единственно, чего не было, гей-клубов и шоу трансвеститов – этой нечисти Родион сторонился. И, даже если бы «голубизна» приносила миллионные прибыли, он бы все равно отбивался от этой гадости руками и ногами. А вот классический интим – не проблема.
Стриптиз-шоу не для секса – здесь можно только смотреть, но трогать ни-ни. Хоть кипятком ссы, но танцовщица к тебе в постель не прыгнет. Даже если она сама того захочет. Родион лично наложил запрет на блядство. А если клиенту невтерпеж, к его услугам путаны высокого класса. С ними можно все. Но только, опять же, в рамках классического приличия. Любители малолеток и последователи маркиза де Сада пусть ищут развлечения в других местах.
«Пирамида» не бордель и тем более не филиал Содома и Гоморры. Это приличное заведение, где можно спокойно отдохнуть от трудов праведных. Отдохнуть без риска нарваться на неприятности – это непременное условие. Под рукой у Кирьяна целый штат охранников и вышибал, которые обязаны пресекать любое безобразие на корню. Имидж «Пирамиды» должен поддерживаться на высоком уровне. Администраторы и сотрудники получили жесткую установку на этот счет: любой шаг в сторону будет расцениваться как попытка к бегству – со всем отсюда вытекающим и вылетающим...
На торжественном открытии «Пирамиды» Родион был один, без жены. Официально он не занимал никаких постов, даже не числился в совете директоров отеля-казино. Но здесь он не гость, а полновесный хозяин. Поэтому суета презентационных сует не обошла его стороной. Зато сегодня, когда жизнь заведения вошла в размеренное русло, он мог появиться здесь неофициально – как гость, и не один, а с Ладой...
Они уже были здесь и раньше. Посмотрели отель, посидели в ресторане, побывали в большом диско- зале. Но тогда «Пирамида» еще только готовилась к приему гостей. Зато сейчас жизнь здесь бьет ключом.
Они решили посетить казино. Или, вернее, он решил, а Лада согласилась. Она всегда во всем соглашалась с ним. И сегодня, как всегда, молча кивнула.
Лада – самая любимая, самая красивая, самая очаровательная женщина. Он был счастлив с ней... А она?.. Она тоже любила его... А может, ему так только казалось... Иногда он ощущал свою беспомощность перед ней. Лада была образцовой женой – тихая, скромная, без дури в голове. На сторону не смотрела, к алкоголю не тянулась, посещала салоны красоты, занималась шейпингом. Всегда и во всем старалась угодить Родиону... Но... Все чаще он стал замечать, что ничто не радует ее в этой жизни. У нее есть все – роскошный дом, под седлом «Порше» за двести тысяч долларов, одевается как королева, драгоценных безделушек в изобилии. Раньше ей нравилось модничать, получать подарки. А сейчас ей как-то все равно. Как будто поблекли все краски жизни. Невесело ей, какая-то непонятная грусть и тоска в глазах. Иногда он ненавязчиво спрашивал ее – почему так? В ответ она улыбалась, какое-то время изображала радость и восторг, а потом снова уходила в себя – в свою печаль. Можно было прямо и в резкой форме спросить, чего ей не хватает. Но Лада всегда была так мила и обходительна с ним, язык не поворачивался вызвать ее на откровенный разговор. А потом, он боялся разрушить видимую идиллию в их отношениях. Как будто одного грубого слова было достаточно, чтобы Лада сошла с ровной, накатанной колеи и ступила на кривую дорожку, ведущую под откос. Родион знал женщин, которые от чересчур сытной жизни слетали с катушек и пускались во все тяжкие. Это называлось беситься с жиру. Лада не из той породы. Но ведь и на старуху бывает проруха...
Едва они появились в казино, как перед ними словно из-под земли вырос Васек или, вернее, Василий Николаевич Макаров. Это уже не тот бритоголовый качок в кожаной куртке и широких штанах, каким когда- то знавал его Родион. Еще на турфирме он обрел внешний лоск респектабельного мэна. Сейчас же Васек лоснился еще и изнутри. Холеный, степенный, преисполненный чувства собственного достоинства. Строгий, деловой костюм сидел на нем как влитой – как будто он с самого раннего детства одевался только так и не иначе. Было видно, что он стремился произвести на Родиона самое выгодное впечатление. Но не стелился перед ним, не пытался лизнуть задницу. И с Ладой он повел себя сдержанно – воспринял ее как особу королевских кровей. Но во взгляде при этом ни грамма плотского обожания. Родиону это понравилось. Он терпеть не мог лизоблюдов и дамских угодников, которые, пусть и мысленно, пытаются заигрывать с его женой.
Трудно было поверить, что этот степенный мужчина мог поставить на уши ливерпульский кабачок и по пьяни сигануть за женщиной с двенадцатого этажа. Да, Кирьян, пожалуй, прав – на отдыхе даже у самых правильных пацанов может съехать крыша. На то он и отдых, чтобы снимать стресс. А потом, кто не умеет отдыхать, тот не умеет работать. А у Макарова – и это видно – все в полном порядке. Беспристрастно- вежливые крупье, вышколенные официанты – все крутится, все вертится. Среди посетителей – вездесущие охранники, но вычислить их может только наметанный глаз. Умение растворяться в толпе – признак профессионализма.
Макаров ненавязчиво предложил свои услуги. Родион отказался. Ему сопровождение ни к чему: хватает Леньчика, который не отходит от них с Ладой ни на шаг.
Игра началась с рулетки. Ставки делала Лада. Ей везло. Другая бы на ее месте прыгала от радости – но ей как будто все равно. Нет, она улыбалась. Хоть и скупо, но выражала восторг. Но дух азарта ее не захватил, не держал нервы в напряжении. Может, это и хорошо. Рулетка – не такой уж и безобидный наркотик.
Родион наблюдал еще за одним счастливчиком. За соседним столом выигрывал крупный мужик с потной от волнения лысиной. Рядом с ним росла гора фишек. Его аж трясло от возбуждения. Такой не остановится,
