Колин разрешил мне разоблачить Синклера и... его сообщника. – Она никак не решалась назвать имя Хью. Собственный брат оказался замешан в грязную историю!
Люси покачала головой.
– Все решили бы, что вы сочинили эту историю, дабы обелить мужа. Ни для кого не секрет, что Колин и Синклер терпеть друг друга не могут. Боюсь, толку бы не вышло! На вас бы стали показывать пальцем – вот и все.
– Люси права, – вмешалась леди Розмур. – Мы не можем подвергнуть вас такому испытанию даже ради доброго имени Колина. Если именно Синклер постарался, чтобы карта оказалась в кармане у Колина, то... Разоблачить его должен кто-то другой, не член семьи. По-другому выйдет только хуже.
Бренна кивнула:
– Колин говорит то же самое. Думаю, вы правы. Но я становлюсь сама не своя от злости, как подумаю, что его обвинили напрасно, а я ничем не могу помочь.
– Бренна, вы замечательная. – Леди Розмур ласково потрепала ее по щеке. – Я горжусь тем, что могу назвать вас дочерью.
Бренна радостно улыбнулась в ответ.
– Это большая честь – войти в вашу семью, леди Розмур, – ответила она, вдруг с удивлением осознав, что говорит от чистого сердца.
– Да ладно вам. – Джейн промокнула глаза носовым платком. – Я сейчас расплачусь.
Люси фыркнула.
– В последнее время я стала жуткой плаксой. Довольно, а то у меня будут красные глаза, а лицо опухнет.
Они двинулись дальше в умиротворяющем молчании, и поля шляпок ритмично покачивались в такт ходьбе. Очутившись наконец на Гросвенор-сквер, Бренна шагнула в переднюю Розмур-Хауса, где смогла снять шляпку и шаль.
Вошел дворецкий, неся на серебряном подносе дневную корреспонденцию.
– Почта, миледи, – обратился он к леди Розмур с церемонным поклоном, поставил поднос на комод и исчез.
– Спасибо, Пенвик, – пропела леди Розмур, перебирая визитные карточки из плотной бумаги. – О, вот листок со сплетнями. – Она вытащила газету из кипы писем и развернула ее. – В последнее время ее просто невозможно читать. Одни зловещие предположения и грязные намеки. Готова заявить, что автор находит величайшее удовольствие в том, чтобы каждый божий день губить чью-то репутацию. Бросить бы это в огонь, вот что я скажу.
Леди Розмур положила листок новостей на комод и направилась в гостиную. Люси следовала за ней по пятам.
– Пожалуй, распоряжусь насчет чая, – бросила через плечо мать Колина.
– Да, мама, это будет в самый раз, – отозвалась Джейн, подбирая газету. – Интересно, чью репутацию погубили сегодня?
Бренна вдруг почувствовала, что дрожит с ног до головы. Она схватила газету и расправила страницу.
– Есть только один способ узнать, – сказала она и подала листок Джейн, которая начала читать:
– «Как уже отмечалось, бывшая леди М. начинает осознавать свою незавидную участь называться миссис Р. Как, должно быть, страдают ее несчастные родители! Конечно, до нас доходили слухи, что молодые люди просто вынуждены были пожениться, так как их застигли в крайне компрометирующих обстоятельствах. Посему, любезный читатель, можно лишь догадываться, насколько обманчивой может быть невинная внешность. Даже в лучших семействах может зародиться гнилое семя, тем более если это семя было высажено в неблагодатную почву».
Голос Джейн дрожал, а щеки вспыхнули негодующим румянцем.
– Думаю, вот и ответ на твой вопрос, – сказала Бренна тихо. – Это моя репутация погибла.
Несколько часов спустя Колин, спотыкаясь, преодолевал ступеньки парадного входа в Розмур-Хаус. Будь проклят этот дорогой коньяк, думал он, сжимая руками гудящую голову. Он ведь хотел было отказаться от стакана, который Мэндвилл поставил перед ним, но, черт возьми, так хотелось попробовать! За порцией запретной жидкости последовали еще несколько. Он не успел ничего понять, как напился почти до бесчувствия. Теперь ему предстоит расплата. Именно сегодня ночью, подумать только! Он до сих пор не воспользовался своими правами мужа, и вот теперь еще один день пройдет впустую. Он выпил чуть ли не полный кофейник, пытаясь протрезветь, прежде чем появиться дома. И все зря, ведь Бренна, конечно же, давно легла спать.
Он вошел в переднюю и заметил свет, пробивавшийся под дверью отцовского кабинета. Он выудил из кармана часы и щелкнул крышкой. Давно миновала полночь. Странно, отец всегда ложится в десять. Что он делает в кабинете в столь поздний час?
Пока он стоял, глубоко задумавшись, дверь заскрипела, и мужской голос позвал:
– Вот и ты наконец. Я бы хотел поговорить с тобой, Колин, покаты не отправился спать.
– Конечно, сэр.
Поморщившись, Колин направился в кабинет, засовывая на ходу часы обратно в карман. Отец стоял в дверях, куря сигару. Он знаком предложил сыну сесть.
– С самого дня свадьбы я искал случая поговорить с глазу на глаз. Однако вырвать тебя из стаи кудахтающих наседок оказалось делом почти невозможным.
– Да уж, – пробормотал уклончиво Колин.
– Сегодня здесь побывали мои поверенные. Городской дом на Генриетта-стрит и поместье в Кенте записаны теперь на твое имя.
– Благодарю вас, сэр. Ваша щедрость не знает границ.
В душе Колин был уязвлен – черт бы побрал эту благотворительность, но что ему оставалось делать? У него теперь есть жена, и он обязан о ней заботиться.
– Единственное, чего я прошу взамен, – не пусти свое имущество по ветру, Колин. Я заплатил почти все твои долги, но это в последний раз. Не стану я тебя снова спасать, помяни мое слово. У тебя есть возможность начать заново, так не упусти же ее.
Колину оставалось лишь молча кивать.
– Что ж, сынок, отлично. Что скажешь? Теперь ты человек женатый. Все получилось неплохо, не так ли? – Отец довольно улыбнулся. Он перегнулся через стол и протянул сыну сигару.
Колин наклонился вперед, взял сигару и поморщился – голова болела все сильнее.
– Может, вы правы, отец. Хотя неуверен, что Бренна думает так же.
– Что ж, когда играешь с огнем... – Отец многозначительно приподнял бровь.
– Что вы имеете в виду? – Колин резко выпрямился и застонал, чувствуя резь в желудке.
Отец сказал со смешком:
– Твоя мама рассказала, как она застала тебя с этой девушкой. Бойкая штучка, должен признать. Отправиться в одиночку, без спутника, на холостяцкую квартиру! Прекрасный план. Но я рад, что ты пошел на зов сирены.
– Я хочу, чтобы вы знали: дело обстояло совсем не так! – Колин говорил, стиснув зубы. – Она пришла ко мне вовсе не для того, чтобы соблазнять. Ей нужно было сообщить мне кое-что крайне важное, что я сам просил ее разузнать. Более того, уверяю вас, ничего компрометирующего не было, несмотря на то, в каком виде нас застали. Я согласился жениться на Бренне по долгу чести, учитывая сложившиеся обстоятельства.
– Гм! Ты произнес целую речь, сынок. Когда-нибудь ты будешь иметь успех в парламенте. Ну ладно. Так или иначе, но ты загнал отличную дичь. Как мне сказали, самое богатое приданое в этом сезоне. Да еще щедрое наследство после тех шотландцев, что ее воспитывали.
– Много мне от этого пользы, – пробормотал Колин сквозь зубы.
– Полагаю, тебе также понадобится дом на Тревор-сквер – для любовницы?
– С чего бы это? Как вы уже заметили, я теперь женатый мужчина.
– Сын, ты женился, а не умер. У мужчины могут быть потребности, которым не место в супружеской постели. Нет ничего зазорного в том, если ты найдешь женщину, которая сможет их удовлетворить. Лишь
