договора аренды.
Голос девушки срывался от обиды и возмущения:
– А почему за последний месяц нужно сейчас платить?!
– Потому что некоторые арендаторы забывают про деньги и исчезают в неизвестном направлении.
– Понятно, извините, – пробормотала Варя упавшим голосом.
Без сил опустилась на бетонную тумбу, безвольно прислонилась спиной к чугунной решетке, разделявшей привокзальную площадь и проезжую часть.
Людской поток равнодушно двигался мимо, обтекая вытянутые Варины ноги в пыльных черных туфлях и чемодан с грязными, облепленными жвачкой колесами.
«Если я сейчас пошевелюсь, упаду, – подумала Варя. Мысли плавились, как асфальт от жары, тело казалось тряпичным. – Мне не встать. Больше нет сил ходить. Буду сидеть, пока не умру».
Она прижала руку к груди и, словно надломленная горем, принялась раскачиваться взад-вперед. В очередной раз наклонилась к коленям и вдруг нащупала под топиком, на цепочке, медальон: в овальной коробочке лежал крошечный портрет отца.
Варя раскрыла серебряный футляр, украшенный великоустюжской чернью, грустно посмотрела на смеющееся лицо с кудрявым чубом.
Внезапно папа нахмурился.
«Знаешь, сколько лет было моему отцу – твоему деду, когда он один, пешком, шел к родственникам в колхоз? – спросил он. – Пять! Дед зиму проболел. Врач приказал: на все лето в деревню, на свежий воздух и парное молоко, иначе не выкарабкается! 1938 год, у взрослых работа без выходных. Никто понятия не имел про отгулы, свободные дни за свой счет. Мама дала мешочек крупы, положила в котомку ботинки на деревянной подошве, поцеловала сына и посадила в попутный грузовик. На развилке шофер высадил деда, и он, пятилетний, один прошел семь километров по лесной дороге. Телефонов тогда не было. Только через неделю мама получила письмо от родни: дошел, жив-здоров».
Варя закрыла медальон, поднесла к губам. Снова бережно спрятала под топик: «Я все поняла, папа!»
«Не раскисать!» – приказала себе, повращала ступнями, встала с бетонной тумбы, погрозила невидимым усмехающимся квартиросдатчикам: «Думаете, все брошу и сбегу домой? Не дождетесь!»
Не успела девушка тронуться с места, к ней обратился мужчина в камуфляжной футболке:
– Жилье с регистрацией нужно?
– Да, нужно! А как вы догадались? – удивилась Варя.
– Глаз наметанный, в спецслужбах работал, – пояснил незнакомец.
Варя с сомнением покосилась на растрескавшуюся дерматиновую сумку «спеца».
– Ты на мой прикид не гляди, сумка чужая, товарища одного, – словно прочитав мысли девушки, успокоил мужчина. Достал из нагрудного кармана удостоверение в синей корочке.
«Васильев Павел Николаевич, – прочитала Варя и смутилась. – Что это я, людям верить перестала?!»
– Квартира близко, в двух шагах, коммуналка. Две комнаты сдаются. Агентства недвижимости дорого дерут за услуги, поэтому хозяин квартирантов ищет частным порядком, на вокзале и через знакомых, – сообщил Павел. – Комната с мебелью, с телефоном, на кухне холодильник. Хотите посмотреть?
Варя замешкалась: «Господи, что же делать, идти или нет? Насчет агентств похоже на правду. В самом деле – дерут за услуги нещадно».
Она оглядела мужчину: «А вдруг маньяк?»
– Не волнуйтесь, убивать вас не собираюсь, – весело сказал Павел.
Варя смутилась – Павел прочитал ее мысли. Она тут же тряхнула головой:
– А я и не волнуюсь, пойдемте посмотрим.
– Не прошу ваш чемодан, а то еще подумаете, что хочу ограбить красивую девушку.
Варя с новым знакомым спустились в подземный переход, ведущий к Казанскому вокзалу: бесконечный, темный, с вонючими сквозняками. Варя поморщилась. Потом пригляделась внимательнее и удивилась: в затхлой сырости и тревожном полумраке светились нежные ирисы, роскошные розы, томные лилии.
Какая же Москва разная! Здания сказочной красоты и тут же – зловонные лужи. Равнодушные прохожие и алчные мошенники, а через мгновение – открытый, готовый прийти на помощь человек.
– Девушка, если не секрет, откуда вы приехали?
– Не секрет, – весело ответила Варя. – Город Кириллов Вологодской области.
– Вологодская область? Ну как же, знаю, замечательный край, масло вологодское, кружева! – улыбнулся Павел. – Извините, я на минутку к ларьку, за сигаретами.
Варя отошла к кафельной стене, посмотрела на женщину с картонной коробкой под ногами. Преподаватели театрального института без конца твердили: наблюдайте за разными людьми, копите в голове «рабочий материал», образы. Поэтому Варя пригляделась повнимательнее. Обычная попрошайка: в коробке спит котенок, лежит тетрадный листок с крупной надписью: «Помогите на корм животным». Котенок такой милый! Варя не выдержала: «Ладно, подам десять рублей, а на ужин только чаю попью».
Девушка сделала шаг к попрошайке.
На дне коробки светились жалкие монетки, пятачки и копейки! Варя положила десятку и приветливо кивнула женщине.
Та быстро зыркнула в сторону, потом поглядела на Варю в упор и прогримасила какие-то знаки глазами и губами.
Варя отвела взгляд – нищенка попалась явно больная, не в себе. Девушка уже хотела отойти, но женщина медленно наклонилась, задержалась – вроде как над котенком, и хрипло, с усилием сказала:
– Знаешь, куда с Пиявкой идешь? Паспорт отберут, отправят на трассу, беги, дуреха заезжая!
У Вари застучало в висках. Она почему-то сразу поняла корявую, как после тяжелой болезни, речь и, самое главное, смысл сказанного: нищенка сообщила ей про Павла!
«Пиявка?! Трасса?!» – Слова падали комьями грязи.
Варя с ужасом посмотрела на мужчину у сигаретного ларька: теперь это был другой человек! Приветливое, располагающее лицо стало жестоким, грязным.
Девушка схватила чемодан и, подламывая каблуки, помчалась по подземному переходу: назад, наверх, быстрее!
Кого-то толкнула, сшибла ящик с яблоками, попала ногой в лужу.
– Смотреть надо! – крикнул вслед базарный женский голос.
Варя мчалась, не разбирая дороги. Сбавила шаг только у входа на Ярославский вокзал. Влетела под спасительную крышу, с трудом нашла свободное кресло, скинула с плеч сумку и рюкзак: все, до приезда Оксаны – ни шагу с вокзала! Ночевать – в зале ожидания, а потом – упасть в ноги, чтоб пустила пожить, пока не заработает Варвара недостающие сорок тысяч.
Целый час Варя вздрагивала при виде мужчин в камуфляжке, все казалось: Павел вернется и… Что – и? Она не знала. Только когда по залу ожидания прошел милицейский патруль, успокоилась: вряд ли бандит станет тащить ее силой, вокруг столько свидетелей!
Вскоре девушка задремала в неловкой позе, уронив голову на грудь. Но быстро проснулась от чужого взгляда: перед ней стоял оборванец неопределенного возраста с грязными пакетами.
Бродяга ухмыльнулся и хвастливо прошамкал:
– Четвертый год в Москве бомжую.
Варя отвернулась, сделала вид, что глядит на голубую спортивную сумку на соседнем сиденье.
Нищий наклонился и неожиданно четко и внятно сказал:
– В Москве главное правило: не грузиться чужими проблемами, потому что у каждого полно своих.
После этих разумных слов бомж пошел прочь.
И вдруг – сумка на соседнем сиденье зашевелилась: рядом с Варей опускался и поднимался бугорок, словно изнутри кто-то толкался.
Только тогда Варя разглядела: это не баул, а переносная матерчатая колыбелька для грудного ребенка!
Она с любопытством заглянула под козырек: голубоглазый малыш обиженно изогнул подковкой крошечный ротик, надул пузырь из слюнки, наморщил носик и запищал.
