Захваченный врасплох этим дерзким предложением, Эдвард приподнял брови.
— Виски? — Но, увидев по выражению ее лица, что девушка говорит серьезно, он как ни в чем не бывало спросил: — А где вы его держите?
— Мисс Макдугал! — воскликнул Ричлэндз тем же робким голосом, который ранее так неприятно поразил Эдварда. — Умоляю вас не делать этого. Алкоголь не может помочь…
— Ох, оставьте меня в покое, вы оба.
Поднявшись, девушка прошествовала мимо них из комнаты, ее каблучки громко простучали по деревянным половицам.
Эдвард стоял и смотрел на священника, готовый его прибить. Было ясно, что для визита к мисс Макдугал нельзя было выбрать более неподходящего времени. Быть может, появись он в любое другое утро, когда ей не докучали бы своими признаниями в любви нежеланные претенденты, девушка встретила бы его более благожелательно. Ведь пока своенравная шотландка не узнала, кто к ним пожаловал, она держалась с гостем вполне естественно, можно даже сказать, дружелюбно. Эдвард тешил самолюбие тем, что заметил восхищение в ее глазах. А почему бы и нет? Что скрывать, он великолепный экземпляр мужской породы. Ну уж по крайней мере получше, чем этот лицемерный священник.
Между тем Эдвард не думал отступать, и этот дуралей, похоже, не собирался отправляться восвояси.
Ричлэндз смерил Эдварда вызывающим взглядом и заявил:
— Понятия не имею, кто вы такой, но знайте, я намерен жениться на мисс Макдугал. И если у вас по отношению к ней имеются какие-то, скажем, менее достойные замыслы, то предлагаю вам сейчас же удалиться.
— Я представился, — прорычал Эдвард, не без удовольствия замечая, что это ничтожество побледнело, почувствовав угрозу в его голосе. — Я ее свояк, и единственное мое намерение — забрать отсюда своего племянника и сделать его семнадцатым герцогом Роулингзом.
Священник прокашлялся.
— В таком случае, сэр, вам придется уехать ни с чем. Мисс Макдугал никому и никогда не позволит увезти от нее мистера Джереми. Она любит его как собственного сына. Я, конечно же, был бы готов воспитывать его как родного при условии, что она согласится послать его в школу.
— Весьма благородно с вашей стороны, — Эдвард растянул губы в иронической усмешке, — ставить ее желания выше собственных. Кем вы ей доводитесь?
Молодой человек — Эдвард именно так думал о нем, хотя, вероятнее всего, Ричлэндз был примерно одного с ним возраста — остолбенел.
— Кем я довожусь мисс Макдугал? Почему вы спросили и что вообще вы имеете в виду?
— Вы сказали, что оплачиваете уборщицу мисс Макдугал. — Эдвард ясно ощутил во рту неприятный привкус. — Она что, ваша любовница?
— Сэр! — Ричлэндз побагровел. — Как вы смеете?! Мои помыслы в отношении брака с мисс Макдугал совершенно чисты. Если бы не щедрость церкви — моей церкви, сэр, она и этот проклятый мальчишка были бы теперь в работном доме, вместо того чтобы жить в относительном достатке…
Эдвард обвел взглядом комнату, обставленную хоть и не без вкуса, однако довольно холодную и несшую отпечаток благородной бедности.
— Вы называете это достатком? — ухмыльнулся он. — Мне доводилось бывать в склепах, где было теплее, чем здесь. Вы что, не даете ей достаточно угля, чтобы согреть эту чертову хижину?
— Сэр! — Казалось, тонкогубого священника вот-вот поразит апоплексический удар. — Я мог бы спросить вас, ее свояка, почему же вы не удосужились дать мисс Макдугал хотя бы полпенни на содержание ее племянника! Да знай я, что у нее есть зажиточные родственники, обязательно убедил бы мисс Макдугал написать вам о ее нищенском существовании!
Раздраженный тоном священника и тем, что он как бы обязан благодарить его за то, что церковь содержала его племянника все это время, Эдвард извлек из жилета кошелек.
— Сколько? — коротко спросил он.
— Прошу прощения, сэр?
— Сколько всего церковь потратила на мисс Макдугал и мальчика с тех пор, как умер ее отец?
Вопрос привел Ричлэндза в замешательство.
— Я и не думал считать. Потом, нельзя же цеплять ценник на христианскую благотворительность!
— Говорите сколько, черт побери, или я сверну вашу ханжескую шею!
Молодой человек сердито топнул ногой:
— Семнадцать фунтов восемь пенсов, сэр.
Эдвард отсчитал деньги и шагнул вперед. Схватив Ричлэндза за воротник пальто одной рукой, другой он засунул деньги священнику в карман.
— А теперь, — Эдвард решил, что потратил на этого типа слишком много времени, — если вы не покинете этот дом, пока я досчитаю до десяти, я выволоку вас наружу и поколочу. Вы меня поняли?
Ричлэндз на мгновение лишился дара речи.
— Да знаете ли вы, сэр, с кем говорите? Я преподобный Джонатан Ричлэндз, священник деревни Эпплсби, и я глубоко оскорблен вашими…
— Один, — прорычал Эдвард.
— …отвратительными угрозами…
—Два.
Ричлэндз забеспокоился.
— Было бы недостойно джентльмена оставить мисс Макдугал наедине с человеком вроде вас.
— Три. Безусловно, вы не джентльмен, Ричлэндз. Если бы вы им были, то не пытались бы шантажировать девушку.
— Шантажировать? О чем вы говорите, сэр?
— Вы сказали ей, чем она обязана вашей милости, а затем сделали предложение. Я называю подобные действия шантажом. — Лукаво подняв бровь, Эдвард спросил требовательно: — А что вы имели в виду под «человеком вроде меня»?
— Ладно, я отвечу. Вы явно принадлежите к аристократии. А я наслышан, как люди вроде вас поступают с красивыми и беззащитными девушками вроде Пегги. Вы думаете, раз у вас есть титул и земля, то вы вправе разъезжать по деревням и соблазнять каждую встреченную женщину. Знайте, Пегги вам не достанется. Я буду… буду драться с вами за нее! Мне доводилось немного боксировать в семинарии. И у меня неплохо получалось.
— Четыре. — Эдвард был вынужден признать, что мужчина пытается сохранить лицо. — Стало быть, вы тоже либерал?
— Я всегда буду отстаивать интересы простых людей. Особенно против развратных женолюбов вроде вас!
— Десять, — заключил Эдвард, уж очень ему не терпелось перейти к обещанным действиям. К сожалению, Ричлэндз был смелым только на словах, поэтому он сразу побледнел и, как заяц, кинулся наутек, громко призывая на помощь.
Эдвард преследовал его до садовой калитки, но было ясно, что молодой мистер Ричлэндз не собирался позволить себя догнать. Неуклюже скользя по обледенелой дорожке, священник припустил к своему жилищу. Философски пожав плечами, Эдвард вернулся в дом.
Беглый осмотр обстановки гостиной, проведенный во время поисков не особенно гостеприимной хозяйки, убедил его в правильности предположения, что мисс Макдугал, несмотря на всю свою гордость, существует на грани нищеты. Сколько бы родители ни оставили ей — а Эдвард предположил, что это не больше сорока фунтов в год, — она явно была зависима. Коттедж — собственность церкви — наверняка был предложен дочери священника в счет части ее содержания, поскольку отец умер так внезапно, что ей некуда было деваться. Мебель была старая, но добротная, по-видимому, досталась от какого-нибудь давно почившего в бозе прихожанина. При более близком рассмотрении стало очевидным, что шубка девушки была сшита по крайней мере лет десять назад, и ее, бесспорно, носил до этого кто-то другой. Даже газеты, стопкой сложенные у стула, явно побывали еще в чьих-то руках.
Не пропустив ни одной из этих мелочей, Эдвард еще острее почувствовал необычность отказа девушки
