– Хм, – отреагировала я довольно нервно, – отлично, спасибо.
– А как мама? – спросила мама Лилли.
– И она, – говорю, – отлично, спасибо.
– Она все еще встречается с вашим учителем алгебры?
– М-м-м, да, доктор Московитц, – подтверждаю я.
Да еще как, гораздо больше, чем вы думаете (последняя фраза – не вслух, а только мысленно).
– А ты одобряешь эти отношения? – захотелось узнать папе Лилли.
– М-м-м… Да, доктор Московитц.
Не думаю, что стоило описывать им подробно всю ситуацию – рассказать о беременности, о решении пожениться. К тому же я в данный момент проходила испытание. Совсем не время останавливаться и подвергаться психоанализу.
– Ладно, передавай ей от меня привет, – сказала мама Лилли, – мы ждем не дождемся открытия следующей ее выставки. Она будет проходить в галерее «Мэри Бун»?
– Да, мэм.
Московитцы большие поклонники таланта моей мамы. Ее картина даже висит у них в гостиной. «Женщина за завтраком в бистро 'Старбакс'», одно из лучших маминых полотен.
– Мы придем, – пообещал папа Лилли.
После этого он и его жена снова уткнулись в свои журналы, а я устремилась на кухню.
Баклажан нашелся в нижнем ящике. Я засунула его под блузку, чтобы родители Лилли не засекли меня, когда я понесу овощ в комнату их дочери. Это вызвало бы ряд нежелательных расспросов. Несу я баклажан (блузка на животе оттопыривается) и думаю: вот так через несколько месяцев будет выглядеть моя мама. Странно было думать об этом. Кстати, надеюсь, когда живот будет заметен, мама станет одеваться более консервативно, чем обычно.
Хотя нет, вряд ли.
Потом в комнате происходило следующее: Лилли страшным голосом наговаривала в микрофон, что Миа Термополис собирается нанести сокрушительный удар по всем «хорошим девочкам» в целом мире. Шамика снимала, я открывала окно. Перегнулась через подоконник, проверила, не идет ли кто-нибудь, ничего дурного не подозревающий… А затем…
– Приготовились… ОГОНЬ!!!
Завораживающее это было зрелище – огромный лиловый овощ, переворачиваясь, летел вниз, становясь все меньше и меньше… На Пятой авеню много фонарей, да и окна в доме были освещены, так что мы отчетливо видели его. Он падал все ниже и ниже, пролетая мимо окон психоаналитиков, банкиров и крупных промышленников (только такие люди могут позволить себе снимать квартиры в доме, где живет Лилли), пока вдруг – ПЛЮХ! – не ударился о тротуар.
Но он не просто ударился о тротуар. Он взорвался! Осколки баклажана со страшной силой разлетелись в разные стороны, часть их попала в автобус маршрута М-1, который как раз отходил от остановки. Брызгами от баклажана заляпало еще и припаркованный тут же «Ягуар».
Я все не могла оторваться от созерцания последствий падения баклажана – он заляпал чуть ли не полулицы, как вдруг дверца со стороны водителя «Ягуара» открылась, и водитель, задрав голову, посмотрел наверх, а из-под козырька выскочил швейцар и тоже стал смотреть наверх…
Вдруг меня схватили за шкирку и стащили с подоконника.
– А ну, на пол! – зашипел Майкл, ибо это был он.
И, переместив руку мне на талию, силой усадил меня на пол.
Все остальные тоже – где стояли, там и сели.
И откуда только здесь взялся Майкл? Я даже не знала, что он дома.
Лилли сказала, что он на лекции в Колумбийском колледже и дома его не будет еще долго.
– Офонарели? – спросил Майкл, обводя взглядом всех нас по очереди, – вы что, не в курсе – выбрасывание каких-либо предметов из окон запрещено в Нью-Йорке законом, не говоря уже о том, что таким образом можно запросто кого-нибудь убить?
– Ай, Майкл, – ответила Лилли, – брось ты. Овощ и овощ. Обычный, огородный.
– Я серьезно. Ты не понимаешь, о чем речь? – Майкл явно рассердился. – Если кто-нибудь сейчас видел Миа, ее могут арестовать.
– Нет, не могут, – возразила Лилли, – она несовершеннолетняя.
– Ее могут отправить в колонию для несовершеннолетних. Забудь о том, чтобы показывать эти кадры в своем шоу.
О боже, Майкл защищал мою честь! Или, по крайней мере, пытался спасти меня от колонии для несовершеннолетних. Так мило с его стороны. И так в духе Джоса Ирокса.
– Вот еще! И не подумаю! – взвилась Лилли.
– Ладно, тогда хотя бы вырежи те места, где видно лицо Миа.
– Ни за что. – Лилли упрямо выставила подбородок вперед.
– Лилли, очнись, все знают, кто такая Миа. Если ты покажешь этот эпизод, то получится репортаж о том, как принцессу Дженовии застали за выбрасыванием продуктов из окна многоэтажного дома, в котором живет ее подруга. Ну, дойдет это до тебя когда-нибудь?
