ослабевший Гарри не вынес такого бурного натиска и свалился на землю. Но, может, получилось даже к лучшему. Вместо того, чтобы, дрожа от волнения и не находя слов приветствовать сына, которого не видела столько лет, мама спокойно помогла ему подняться и повела в дом. Мы трое пошли следом с чемоданами. В гостиной никого не оказалось: мама уже увела Гарри в его комнату.
Она спустилась к нам через два часа – помолодевшая на двадцать лет. Передо мной снова была та спокойная, красивая женщина, какой она была в моем детстве. Но главный сюрприз нам преподнес отец. По словам мамы, он воспринял новость о возвращении сына на удивление спокойно.
– Можно считать, – сказала мать, – что это вернуло его к жизни. И еще ваша свадьба – о ней он говорит, не переставая. Каждое утро в газетах читает все новые сообщения о деле Мюррея. Наверное, ты помнишь, каким отец был раньше, до всех этих несчастий… Так вот, он словно стал прежним: шуршит страницами и громко разглагольствует: «Да это, яблоко от яблони… Что и говорить. У него и отец был мерзавцем. Чипс Мюррей, – говорит, – он ведь бывал у нас в доме. Законченный мерзавец, карточный плут». Я все стараюсь его убедить, что, если даже и жульничаешь за карточным столом, твой сын не обязательно станет убийцей-садистом, но, конечно, в глазах твоего отца это одно и то же.
Правда, без трудностей все же не обошлось. Я так волновалась о предстоящей встрече родителей с блудным сыном, что упустила из вида важную вещь: как быть с Салли Бэйнбридж. И теперь за ужином поняла, что должна была об этом подумать. Мама отвела Гарри в его прежнюю комнату, а Салли, как выяснилось, постелили в спальне для гостей.
Впервые за целую вечность отец вел застольную беседу:
– Сердечно рад, что Гарри дома. Как кстати: он поможет мне расчистить чердак. Там столько бумаг… – Отец говорил так, словно Гарри вовсе и не пропадал, и не возвращался из небытия, а просто приехал, как обычно, после рабочей недели к родителям на выходные.
– Я тоже мог бы помочь вам с чердаком, сэр, – поддержал разговор Рори.
– Когда читаешь всю эту чушь в газетах, поневоле задумываешься о старых бумагах. С прошлым пора расставаться. Погибли Венеция и молодой Фэрфакс, потом эта девушка Бэйнбридж… Я складывал на чердаке все газетные вырезки, тайком, чтоб жене на глаза не попались. Вот и пришло время распрощаться с ними. Устроим грандиозное аутодафе, как вы к этому относитесь?
– Сердечно рады! – хором ответили мы.
Все, кроме Салли Бэйнбридж.
За ужином она не проронила ни слова, а мама, как я заметила, частенько бросала на нее косые взгляды. Я принялась ругать себя за бесчувственность: ведь она же сестра Молли, и мама еще не разобралась, как себя вести в такой ситуации.
Я улучила момент, когда все отправились в библиотеку, чтобы выпить по чашечке кофе, и отозвала Рори в сторону. – Возьми папу с собой на чердак. Или пойди с ним в сад. Да хоть сбрось ненадолго с моста в реку! Что хочешь сделай, только отвлеки его. Пусть мама и Салли хоть немного привыкнут друг к другу – и чтоб папа не мешал им своей трескотней. Не знаю, что на него нашло… Пожалуйста, Рори, сделай что- нибудь. Для меня, ладно?
– До встречи, – вот и все, что ответил Рори. Потом поцеловал меня в нос и твердой рукой вывел отца из комнаты.
Мама тем временем разливала кофе в библиотеке, а Салли съежилаcь на краешке дивана.
– Вам со сливками? – спросила мама.
– Дело в том, что я действительно люблю Гарри, – сказала Салли таким же бесстрастным тоном.
– И если бы не Салли, – подхватила я, – Гарри ни за что не смог бы продержаться все это время. Она поддерживала его, как никто. Ты даже не представляешь, мамочка, чем мы ей обязаны.
На секунду мама замерла, потом резко встала, подошла к Салли и крепко обняла ее. Я смотрела на них, и на мгновение у меня промелькнула мысль, что вот сейчас мама произнесет какую-нибудь чудовищно банальную фразу, например: «Когда-то я потеряла одну дочь, а теперь нашла другую». Но тут же поняла, что единственный, кто здесь мыслит банально, это я сама.
Скоро Салли уже рассказывала маме про свою жизнь, и к тому времени, как на лестнице раздались шаги отца и Рори, обе женщины явно расположились друг к другу. Салли, сославшись на усталость, попросила разрешения удалиться к себе в комнату и прилечь.
– Я поместила вас в комнате для гостей, Салли, но, если дойти до конца коридора и повернуть направо, то комната Гарри будет первая слева, – сказала мама. – Приятных вам снов, дорогая, и мне хочется добавить, пусть с опозданием, как бесконечно сокрушаюсь я о смерти вашей сестры и как мы все счастливы, что можем принять вас в свою семью.
Я что-то не слышала, чтобы Гарри и Салли собирались пожениться, но мама, похоже, считала это делом решенным.
– Замечательная девушка. Спокойная, целеустремленная. Как раз такая и нужна сейчас Гарри. И подумать только, мы могли даже не встретиться с ней, если бы ее сестра не погибла в нашем доме.
– А я бы никогда не стала моделью, – сказала я.
– Ты жалеешь, что стала? – спросила мать.
– Ни в коем случае, – ответила я и сама удивилась категоричности своих слов. – Для девушки, если только она твердо стоит на ногах, лучшей жизни не придумаешь. Главное, чтоб успех не вскружил голову.
– Я все время за тебя беспокоилась…
– Но ничего не говорила!..
– Потому что не хотела, чтобы ты беспокоилась из-за меня. Люди обычно относятся к манекенщицам не очень-то серьезно. Сколько раз мне приходилось вступаться за тебя, объяснять, что ты не пустоголовая дурочка. Конечно, прямо так они в моем присутствии не заявляли, но думать-то думали. И потом, все эти рассказы насчет безумных вечеринок, наркотиков…
– Насчет наркотиков не могу сказать, но в вечеринках нет ничего безумного. Как видишь, я жива-
