Девон покрутил карандаш между пальцами. Волдырь на руке лопнул, и из него вытекла вязкая жидкость. Возможно, души загрязнялись, каким-то образом повреждались в процессе отделения? Мягкие Люди извлекли тринадцать душ до того, как эликсир достиг точки насыщения, при которой дух не может быть больше поглощен физическим веществом. Только после этого плоть может принять ангельское вино. Девон уже собрал десять душ. После девочки остаются еще двое. Но до настоящего момента ничто не указывало на приближение к точке насыщения, и это не на шутку беспокоило отравителя. Может быть, душа измерима?
– Моего отца зовут Дункан Фрай, он лейтенант церковной стражи, – задыхалась девочка. – У нас есть деньги. Мы скопили, я точно знаю. Он все вам отдаст.
Девон хлопнул по столу.
– Ты не видишь, я работаю! – Грудь сдавило от боли, и отравитель поморщился. – Ради чего, ради чего ты так хочешь спастись? Чего ты так жаждешь? Всю жизнь горбиться на вонючей кухне Фонделгру? Или слушать ворчание какой-нибудь поганой свиньи, с которой тебе придется спать в одной постели? Дерьмо за ним выгребать до конца дней? За тобой пришла Айрил, девочка, имей хоть каплю гордости.
Девочка вздрогнула и повернула голову, насколько позволяли ремни. Бледные губы задрожали.
– Я сделаю… все, что вы захотите. Я дам вам все, что вы хотите.
Девон тщетно пытался вернуться к своим записям. Мольбы и всхлипывания ребенка нарушили ход его мысли. Тогда отравитель поднялся из-за стола, подошел к девочке и уселся на корточки перед креслом. Он поднял голову ребенка так, чтобы она смотрела прямо на сочащиеся раны и трещины на его коже.
– Именно это ты сейчас и делаешь. – От улыбки кожа на щеках и подбородке еще больше потрескалась.
Девочка снова зарыдала, по ее лицу потекли слизь и слезы. Девон вытер руки о фартук Лизы и взял ее за плечи.
– Величайшая тайна жизни – это смерть. Что с нами происходит? Куда мы попадаем? Ты же веришь в богов? Веришь в душу?
Девочка всхлипнула и кивнула, взглянув прямо в глаза своему палачу.
– Тогда ты должна верить, что Ульсис может отделить душу от крови. – Девон убрал с лица ребенка прядь волос. – Если душа действительно существует, можешь утешиться – твоя не пропадет даром. – Его лицо смягчилось. – Душа твоя послужит великому делу. Еще одна спелая виноградинка в бутылке редчайшего вина, малышка.
Лиза завыла и затрясла головой, снова растрепав волосы.
– Тише, девочка, не волнуйся. Скоро все закончится. – Отравитель подарил ей свою самую нежную улыбку, мысленно скорчившись от боли, и взял хрупкое личико в ладони. Слезы солеными ручьями потекли по растрескавшимся пальцам. Он приблизился к девочке и тихо прошептал: – Ш-ш. Постарайся быть храброй. Людям свойственно избегать смерти: мы запираем ее в ящик и забываем про нее, пока в один прекрасный день она не застучит в крышку и не напомнит о себе. Для меня этот самый день настал, когда моя жена заболела. Красота Элизабет оказалась неподвластна ни людям, ни природе. Даже в самом конце, когда кожа ее походила на мою, она оставалась прекрасной – для меня.
Девочка дышала все тише. На полке мерно тикали часы, а в камине потрескивали бревна. Девон нежно прижал к груди голову ребенка и держал ее так, пока дыхание не остановилось.
– Ради бога, женщина, ради всего святого, не могла бы ты замолчать?! – Руки доктора Солта сжали невидимую шею.
Розмари Солт, сложив на груди руки, встала в дверях гостиной и преградила мужу путь к отступлению.
– На этот раз я не позволю тебе трепаться, как обычно, Артур. И плевать я хотела, что там за ночь сегодня.
– Она тебя услышит, – зашипел Артур, – и тогда уже вся твоя болтовня потеряет какое-либо значение. Хочешь, чтобы мы оба погибли?
Женщина не сдвинулась с места.
– Двенадцать бутылок, Артур? Скажи-ка ради бога, как тебе удалось извести двенадцать бутылок за месяц? Ты хоть разок протрезвел-то?
Доктор Солт только развел руками с растопыренными пальцами.
– Да я не все сам выпил. Нужно было сделать несколько визитов, а туда, сама знаешь, с пустыми руками не ходят.
– Ах, с пустыми руками не ходят, конечно. Замечательно! В следующий раз налей грогу себе в череп, да так
Доктор процедил ответ через стиснутые зубы:
– Я прихожу к Патрику. Как я могу отказаться от приглашения самого главы факультета, а? Ему нужно с кем-то поговорить. Он просто волнуется о здоровье Джойслин.
– О здоровье! – взвыла Розмари. – Да после тебя она – второй пьяница во всем Дипгейте. Ее мочой хоть яйца маринуй.
– Дорогая, говори потише. Об этом можно и в другой раз поговорить. Я куплю тебе проклятого виски.
– Черт, ты прав, еще как купишь…
Раздался стук в дверь.
