него.
В кабинете стоял густой запах крови, и Девону пришлось открыть окно. Чтобы по-человечески поужинать, надо сначала избавиться от трупа и как следует проветрить комнаты. В кладовке специально для таких целей хранились мешки. Осталось уже не больше дюжины, и отравитель мысленно сделал пометку закупить еще тары. После уборки можно поручить это дело какому-нибудь лаборанту. Надо снова просмотреть папки с личными делами, составленные в храме, и подобрать кого-нибудь без семьи.
Обескровленное тело девочки весило относительно немного, так что поднять его и положить в мешок не составило особого труда. Может быть, на этот раз все-таки лучше выбросить тело в пропасть где-нибудь подальше? В некоторых местах сети отсутствовали, и бездна навеки проглотила бы любое свидетельство преступления.
Нет. Пускай тела найдут. Пускай пресвитер, если именно он тайно потворствовал отравителю, видит плоды своих трудов.
Он получал какое-то странное удовольствие от мысли, как старик с отвращением наблюдает за ним с вершины своего храма. Убийство давалось нелегко даже такому человеку, как Девон. Несмотря на чистоту мотива, убийство он считал делом утомительным и неприятным, даже несколько вульгарным. Это Дипгейт сделал из отравителя обычного душегуба, а значит, город должен разделить вину за эти преступления.
Но больше всего Девону хотелось, чтобы Сайпс прервал наконец-то невыносимое молчание. Что пытался старик в итоге получить? Власть? Бессмертие? Почему он так уверен, что Девон охотно поделится плодами своих трудов?
Он действительно так боится смерти? Или здесь кроется что-то еще?
Отравитель потер глаза. Ответа осталось ждать недолго. А сейчас нужно избавиться от тела. Девон слишком устал и проголодался, чтобы далеко тащить девочку.
Но что-то в нем все-таки протестовало против подобной крайней неосторожности: зачем лишний раз привлекать внимание? Ничто уже не защитит человека, прилюдно уличенного в краже душ. Тогда висеть ему на виселице Авульзора вместе с язычниками. Лучше спрятать тело на приличном расстоянии, чтобы отвести возможные подозрения. Чем быстрее разберешься с делом, тем скорее приступишь к ужину.
Покосившиеся заброшенные здания теснились вдоль темных улиц. Какое бы направление ни выбрал Девон, ему все равно
К западу от осевой части Впадины, как позже назвали этот район, канал Скиз уходил в сторону от Ядовитых Кухонь и соседних с ними доков. Широкую трещину на теле Дипгейта рабочие прозвали Скизом за сходство с очертаниями полумесяца. Он начинался узкой щелочкой у мельницы Дрейка рядом с Тридцать третьей цепью, превращаясь у кирпичного завода Коттера и дипгейтских доков в широкий канал, пригодный для навигации воздушных судов. Скиз пересекал район Церковных труб, в прошлом угольный центр города, Вращающиеся Комнаты и дыру, что осталась после таверны «Цистерна». Самой большой ширины канал достигал около Ядовитых Кухонь. Скиз оброс щетиной грузовых кранов там, где расположились главные городские доки, в том числе причал Колтера, до сих пор разбитый и почерневший после пожара на церковном судне «Аталер» пять лет назад. Отовсюду раздавались перезвон молотков, вой плавилен и горнов. Скиз снова сужался в Бриче, где когда-то лопнула и напополам разбила посудную лавку цепь. Несчастный случай унес жизни шестидесяти трех человек. И, наконец, канал сходил на нет около Сорок седьмой цепи, или цепи Меза, проглоченный рабочими трущобами: жалкие лачужки, словно плесень, разрослись на его берегах.
Впадина некогда сотрясалась от шума церковных и торговых кораблей, военных судов, криков рабочих, носильщиков и бригадиров, здесь стонали натянутые до предела канаты и цепи. Теперь же здания, сгорбившись, тихо дремали, медленно приходя в упадок.
В нескольких кварталах от Скиза находилась и собственная квартира Девона, приспособленная под жилье из верхнего этажа бывшего склада спиртного Кроссопа. Хотя предприятие Кроссопа и не относилось к передовым отраслям экономики городских доков, в свое время оно процветало, свидетельством чему и служило весьма внушительное здание склада. Благодаря своему расположению в мертвом центре Впадины строение осталось стоять практически ровно после того, как район просел, и требовало минимального ремонта. Старик Кроссоп в последние годы буквально наблюдал из окна, как вымирал бизнес во Впадине, пока не остался в числе немногих выживших, а потом и единственным. В конце концов сокращение количества торговых судов, швартовавшихся в этой части Скиза, привело к его изоляции от поставщиков и заставило старика продать дело по такой цене, что осталось только плюнуть и схватиться за сердце. Остатки рома на складе стоили едва ли не больше, чем само здание, и Девон их тоже выкупил. Время от времени он любил открыть бутылочку ракии.
Отравитель приобрел склад пятнадцать лет назад, и уже тогда это было единственное пригодное для жилья строение во всем квартале. Никто не выглядывал из окон напротив, мощные стальные двери надежно защищали жилище от любого вторжения, а толстые стены заглушали любой звук. Хотя и подслушивать во Впадине было совершенно некому. Место это идеально подходило Девону.
Все дороги вели в гору, но все же надо было сделать выбор. Городские доки плохо подходили для того, чтобы избавиться от трупа: пришлось бы либо бросить тело по меньшей мере футов на двадцать, чтобы оно не попало в сети, либо совершить опасное путешествие по причалам. Обе перспективы мало привлекали Девона. К тому же была велика вероятность, что кто-нибудь выглянет из окна рабочих бараков на противоположной стороне Скиза. Нет, есть место поближе.
Добравшись до вершины холма, Девон едва мог вздохнуть, а грудь словно горела изнутри. Задыхаясь, отравитель упал на колени. Тело словно потяжелело вдвое. Боли в последнее время становились все сильнее, и чувствовалось, как в легких булькает кислота. Он сплюнул. В слюне была кровь.
На Ядовитых Кухнях как раз осушали баки с горючим, и столбы серебряного огня вырывались в небо, освещая кирпичную кладку и плоские асфальтированные крыши Впадины. Даже на таком расстоянии от огнедышащих печей с неба хлопьями опускалась зола. Большинство нормальных людей таким воздухом дышать не сможет, но Девон давно привык: прогресс имел вкус газа и нефти, сырой и чистой. Это и есть вкус настоящей власти.
Девону вдруг захотелось закричать на весь город.
