— Испечем торт. А вы мне будете помогать взбивать тесто и мыть посуду, хорошо?
— Хорошо!
Ради того, чтобы получить кусочек маминого бисквитного торта, мы готовы были пойти на любые жертвы, в том числе и на ненавистное мытье посуды. Поэтому мы так рьяно взялись за дело, что часам к десяти на столе уже красовалось прослоенное воздушным кремом и украшенное свежей малиной, фундуком и пирамидками безе сладкое великолепие.
Пока мама жарила кофе, мы облизали до блеска миску с остатками крема, подъели все крошки от торта и даже успели покалечить друг друга за фольгу с налипшей хрустящей бисквитной корочкой. А потом мама вручила нам ручную кофемолку, и мы по очереди мололи кофе.
— Ничего страшного, если разочек вы поздно ляжете спать, — сказала она нам. — Зато мы все дождемся Ба и узнаем, как прошла ее встреча с любимым певцом.
Ждать пришлось совсем недолго — буквально минут через десять к дому подъехала папина «копейка».
— Почему они так рано? — удивилась мама. — Неужели банкет так быстро закончился?
Мы высыпали в коридор, и очень даже вовремя, потому что в следующий миг со стуком распахнулась входная дверь, и влетела совершенно разъяренная Ба. Следом за ней летели папа с дядей Мишей. И если у папы выражение лица было однозначно свирепое, то дядя Миша выглядел так, словно только что увидел что-то из ряда вон выходящее. Говорящую лопату, например.
— Надя! Ты представляешь? Нет, ну ты представляешь? — Ба сорвала с головы шляпку, напялила ее на семисвечник и лихорадочно переобулась в большие тапки с помпоном.
— Что случилось? — забеспокоилась мама.
— Кто бы мог подумать! Нет, кто бы мог подумать! А чем это так вкусно пахнет?
— Мы вам торт испекли, — зачастили мы, — и кофе намололи, чтобы сюрприз сделать!
— Какие молодцы, — обрадовалась Ба, — а мы голодные вернулись, вот и поужинаем сейчас вкусно. Миша, принеси бутылку наливки из погреба. Нет, сиди уж, горе луковое, лучше я принесу! — И, снова переобувшись в лодочки, Ба выскочила из дома.
— Да что же произошло, кто-нибудь может объяснить? — рассердилась мама.
— Жена, — забегал глазами папа, — ты была совершенно права. Этот Погос Мурадян — мутный тип. Очень! — И папа удрученно замолчал.
— Надя, — пришел на помощь другу дядя Миша, — когда мы приехали после концерта на банкет, этот Мурадян оперативно нажрался и стал выказывать знаки внимания твоему мужу.
— Что ты такое говоришь, Миша! — задохнулась от возмущения мама. — Какие такие знаки внимания?
— Ну, типа какой вы мужественный, и руки у вас такие сильные, и глаза, мол, зеленые, как я люблю! Пришлось Юрика оттаскивать от него, чтобы он не набил ему морду.
— А чего ему надо было? — обступили мы со всех сторон дядю Мишу с папой.
Взрослые мигом вспомнили о нас и замялись.
— Он говорит Юре — до чего у тебя руки сильные, сразу видно, что настоящий стоматолог! — стал выкручиваться дядя Миша. — А у меня, говорит, все зубы болят. Вот Юра и полез ему зубы вырывать. Еле оттащили.
— А чего это еле оттащили? — удивилась Манька. — У человека ведь зубы болели!
— Мария, там столы ломятся от еды, если ему зубы вырвать, чем он есть будет?
— А и верно, — согласились мы. — Без зубов шашлыка не поешь!
Тут из погреба вернулась Ба, водрузила на стол бутылку своей фирменной сливовой наливки и до поздней ночи, под вкусный мамин тортик и рюмочку, негодовала, что же такое в мире творится, Надя-джан, с виду мужик, а внутри не пойми что! А дядя Миша покатывался со смеху и, похлопывая папу по плечу, говорил, что теперь Юрику нужен психолог, иначе всю жизнь ему страдать от глубокой душевной травмы, нанесенной Погосом Мурадяном. Папа сначала хмурился, а потом сам стал посмеиваться, мол, нечего завидовать, раз на тебя не обратили внимания, одинокий ты, никому не нужный пилигрим. А дядя Миша говорил, что уж лучше коротать жизнь одиноким пилигримом, чем сильной половинкой Погоса Мурадяна.
— Хорошо, что хоть не слабой, — заключила мама.
Вот так и случилось самое большое разочарование Ба. После этой истории она называла Погоса Мурадяна исключительно Пэ Мурадяном и, заслышав его голос в радио или в телевизоре, гневно выдирала штепсель из розетки.
— Только Пэ Мурадянов нам не хватало, — хмурилась она и, цокая языком, мелко качала головой.
ГЛАВА 21
Манюня, или История одной заначки
Иногда папе удавалось отложить некую сумму, скажем так, незамутненных семейным бюджетом средств. Носился он тогда с этим своим незамутненным счастьем как с писаной торбой и спускал чаще всего на какую-нибудь ерунду. Например — давал в долг человеку, заведомо зная, что вернуть деньги тот не сможет. Или покупал какой-нибудь предмет не первой и даже не второй необходимости. К примеру — электрический самовар. Большой серебристый самовар с петушиной головой вместо краника — повернул гребешок, и из клюва потекла вода, а по круглому брюху красуется надпись славянской вязью: «Самовар кипит — уходить не велит».
С самоваром вообще вышла трагическая история. Буквально на следующий день папа включил его в розетку, позабыв проверить уровень воды. Обиженный таким беспардонным обращением, самовар не придумал ничего лучше, чем окутаться черным дымом, вздуться боками и мстительно сломаться. Навсегда. Мама словно этого и ждала — она тут же принялась ругать папу, мол, мало того, что ты потратил деньги не пойми на что, так еще и сломал это не пойми что на второй день покупки! А папа тут же начал огрызаться, мол, молчи, женщина, мой самовар, что хочу, то с ним и делаю.
Тем временем самовар медленно остывал, скворча и обсыпаясь металлическим крошевом, и осуждающе глядел на мир потекшим петушиным клювом.
— Я его выкидывать не стану! — топнула ногой мама. — Сам сломал, сам и выкидывай.
— Зачем выкидывать такую красоту? Можно поставить на полку, и она своим видом будет облагораживать кухню!
— Лучше бы ты свой вид облагородил! Купил что-нибудь из одежды, например. Седьмой год в одном пальто ходишь! — кипятилась мама.
— Я что, пижон, чтобы каждый год себе новые пальто покупать?
— Зато пижон самовары на второй день покупки ломать!
— Пойдем я тебя выкину, а то она мне всю плешь проест, — вздохнул папа и взялся за неостывшие бока самовара голыми руками.
И тут же на нашем кухонном полу одной вмятиной стало больше, а соседка тетя Маруся прибежала узнавать, что это с таким ором папа грохнул об пол.
Вот.
А чтобы вы окончательно убедились, что мой папа и заначка — это два в принципе несовместимых природных явления, я вам расскажу историю под кодовым названием «операция домашняя библиотека».
Однажды папе удалось накопить аж двести рублей! Наученный горьким опытом предыдущих неудачных покупок, он твердо решил потратить эти деньги на что-то толковое. А для начала пригласил узкий круг своих друзей количеством пять человек в единственный приличный ресторан нашего городка. Чтобы в интимной, уединенной от жен обстановке отдохнуть от буден.
