Сиро и Канко пришли в такой восторг, что даже слезы покатились по щекам.
Опять прозвучал свисток.
На экране появились слова «Осторожнее — капкан», написанные большими иероглифами, а затем они исчезли, и появилась картинка.
На ней был изображен лис Кон-бэй, попавший в капкан левой лапой. Все запели:
Сиро прошептал Канко:
— Это же песенка, которую я сочинил.
Картинка исчезла, и на экране появилась надпись: «Осторожнее с огнем». Надпись исчезла, и появилась следующая картинка. Был изображен тот самый момент, когда лис Консукэ хотел было стащить рыбу и подпалил себе хвост.
Все ученики закричали:
Прозвучал свисток, экран осветился, вновь вышел Кондзабуро и объявил.
— Уважаемые зрители. На этом позвольте закончить представление с волшебным фонарем. Кое-что из увиденного этой ночью каждый из вас должен сохранить в своем сердце. Человеческие дети, умные и совсем не пьяные, съели лакомство, приготовленное лисами. Когда вы вырастете взрослыми, вы не должны обманывать или завидовать людям, чтобы дурная молва о лисах осталась в прошлом. Этими словами я завершаю наше представление.
Проникшись сказанным, все лисята как один встали на задние лапы. В глазах у них блестели слезы.
Кондзабуро подошел к детям и вежливо поклонился.
— На этом мы попрощаемся. Я никогда не забуду вашего доброго отношения.
Сиро и Канко поклонились в ответ и направились домой. Вслед за ними побежали лисята, набросали им за пазуху и в карманы каштанов, желудей и светящихся камешков.
— Вот, это подарок. Возьмите и это, — говорили они, а затем побежали обратно, быстрые, как ветер.
Кондзабуро смотрел на них с улыбкой.
Сиро и Канко вышли из леса и пошли по полю.
По середине голубоватого снежного поля они увидели три фигуры, приближавшиеся к ним. Это были старшие братья, вышедшие их встречать.
ДЗАСИКИ-БОККО
А теперь несколько историй о дзасики-бокко.[34] Однажды в полдень, когда взрослые ушли в горы на работу, двое детей играли в саду. В большом доме никого не осталось и было совершенно тихо. Вдруг где-то в комнатах раздался шорох, будто кто-то мел пол метелкой. Дети крепко прижались друг к другу, схватились за руки и осторожно пошли посмотреть, что там такое. Однако в доме было пусто, футляр с мечами лежал на месте, и лишь кипарисовая изгородь казалась зеленее обычного. Между тем шорох продолжался.
Может, это сорокопут поет вдалеке, подумали дети, или журчит речка Китаками, или где-то веют зерно? Они продолжали молча вслушиваться. Все-таки где-то мела метла.
Дети еще раз тихонько заглянули во все комнаты. Никого. Лишь яркий солнечный свет заливал небо.
Вот такой он — дзасики-бокко.
«Ходим по улице хороводом, ходим по улице хороводом Как-то раз, встав в круг и взявшись за руки, десять малышей водили хоровод. Детей позвали в этот дом на угощенье. Они ходили по кругу и играли. И вдруг их стало одиннадцать.
Среди них не было ни одного незнакомца, и не было двух одинаковых лиц, но, как ни считай, детей стало одиннадцать. Пришел кто-то из взрослых и сказал, что этот лишний ребенок и есть дзасики-бокко. Однако, было неясно, кто же пришел последним, каждый твердил, что он не дзасики-бокко и чинно садился на свое место, тараща от удивления глаза. Вот такой он — дзасики-бокко.
А вот еще история.
В одном доме главной семьи[35] в начале каждого августа по старому календарю отмечали праздник Будды Нёрай, на который приглашали детей из боковой ветви семьи. Однажды один из детей заболел корью.
— Хочу пойти на праздник Будды Нёрай, хочу пойти на праздник Будды Нёрай, — хныкал этот ребенок во сне каждый день.
— Мы отложим этот праздник, а ты быстрее поправляйся, — сказала бабушка из главной семьи, поглаживая его по головке. Она пришла навестить больного.
В сентябре ребенку стало лучше.
Всех детей снова позвали в гости. Однако всем было обидно что из-за больного праздник отложили так надолго. «Все это из-за него. Когда он сегодня придет, мы не будем с ним играть», — договорились дети.
— Эй, он пришел, пришел, — закричал кто-то в комнате, — Прячемся скорее!
И все убежали в смежную маленькую комнатку. Но что же было дальше? По середине маленькой комнатки уже сидел тот самый мальчик, переболевший корью. А ведь он еще только подходил к дому — и нате! Сидит в доме, худой и бледный, со слезами на глазах, а в руках — новый игрушечный медвежонок.
— Это дзасики-бокко, — закричал один из детей и бросился прочь. Вслед за ним с воплями побежали остальные.
А дзасики-бокко расплакался. Вот такой он — дзасики-бокко.
А еще было вот что. Как-то раз паромщик с реки Китагами рассказал мне возле храма Ромёдзи такую
