словно светлячки, или алеющие, как померанцы. Тело наполнилось приятной сладостью. А потом стало источать чудный аромат.
— А где же наша мама? — вдруг спросил Нарао у старшего брата, словно только что вспомнил об этом.
Высокий человек обернулся и ласково погладил Нарао по голове.
— Сейчас я покажу тебе ту, которая была твоей мамой в прошлой жизни. Ты скоро пойдешь в здешнюю школу. Так что тебе придется на время расстаться со старшим братом. А твой брат пока вернется к вашей нынешней маме.
А затем он обернулся к Итиро.
— Ты вернешься в земной мир. Ты искренний и хороший ребенок. Ты не бросил младшего брата на сумеречной равнине, покрытой острыми шипами. Теперь ты даже босиком сможешь пройти по острым- преострым мечам, даже если они сплошь покроют землю. Следуй голосу своего сердца. Многие уйдут с тобой в ваш мир. Ты должен искать и познать истинный Путь.
Он погладил мальчика по голове. Итиро стоял перед ним, благоговейно сложив ладони и опустив глаза. Тут он услышал песню, доносившуюся с небес. Ее пел красивый сильный голос. Голос постепенно менялся, и все, что окружало его, медленно удалялось, словно погружаясь в туман. В этом тумане ярко светилось дерево, рядом с которым стоял Нарао, красивый и сияющий. На губах его играла легкая улыбка, и он протягивал руки, словно хотел что-то сказать.
Часть V
На перевале
«Нарао»! — закричал Итиро и вдруг увидел прямо перед глазами что-то белое. Снег. А еще он увидел над головой ослепительно синее небо.
— Он дышит. Глаза открыл, — закричал рыжебородый сосед Итиро, склоняясь над мальчиком и пытаясь привести его в чувство.
Наконец Итиро открыл глаза. Он лежал в сугробе, крепко прижимая к себе Нарао. На фоне синего неба маячили лица соседей, алели их красные шарфы и чернели пальто. Взрослые обступили Итиро.
— А что с младшим? Что с младшим братом? — крикнул охотник в собачьей шубе.
Кто-то схватил Нарао за руку и заглянул ему в лицо. Итиро тоже посмотрел на брата.
— Он без сознания. Скорее разводите огонь!
— Огонь здесь уже не поможет. Положите его на снег. Оставьте его! — снова крикнул охотник.
Пока Итиро доставали из сугроба, он еще раз успел взглянуть на Нарао. Его лицо было красным как яблоко, а на губах играла легкая улыбка — как тогда, при прощании в Стране света. Но глаза его закрывали ресницы, дыхания не было, и весь он был холодный, как лед.
НАЧАЛЬНАЯ ШКОЛА БАРАУМИ
Я отравился на равнину Барауми на поиск подходящих образчиков вулканических бомб, а еще за тем, чтобы проверить слухи о том, что там, в глуши, растет «хаманасу» — диковинная роза ругоза. Как вам известно, эта роза растет только у моря. Никто не верил, что роза ругоза может расти на равнине, у горной гряды, расположенной почти в тридцати ри от моря. В газетах писали, что сравнительно недавно на месте равнины Барауми было море. Доводы были такие. Во-первых, само название «Барауми», что означает «Розовое море», во-вторых, тот факт, что здесь росла роза ругоза, а в-третьих, солоноватый вкус местной земли — хотя лично я не считаю приведенные доводы неоспоримыми доказательствами.
Однако мне так и не удалось найти там розу ругозу. Конечно, я не могу утверждать, что ее там нет, на том основании, что я ее не нашел. Вот, если бы мне удалось найти хоть один цветок, это было бы доказательством, что роза ругоза там есть. Но я ее не нашел, а посему вопрос остается открытым.
Что же до вулканических бомб, то я искал полдня, и мне все-таки удалось найти одну, немного обшарпаную. Найти-то я нашел, но мне пришлось преподнесли ее в подарок. И кому же? — спросите вы. Директору школы. Какой такой школы? Хм, если честно, то это была начальная школа Барауми для лис. Не надо удивляться. Я и в самом деле во второй половине того дня побывал в начальной школе Барауми для лис. И не нужно смотреть на меня с таким подозрением. Это не имеет ровным счетом никакого отношения к лисьим чарам. Когда человека морочит лиса, она появляется в человеческом женском обличье или, скажем, оборачивается монахом. Однако мои лисы выглядели как самые нормальные лисы. Если считать; чародейством то, что лисица выглядит как лисица, тогда что же можно сказать на то, что человек выглядит, как человек? Что это, тоже обман и морок? Впрочем, согласен, тут есть одна маленькая странность. У людей-то начальные школы — дело обычное, а вот у лис… Впрочем, в этом тоже нет ничего особенного, разве не могут лисы иметь свои школы? Лучше послушайте дальше. Вы ведь теперь узнали, что у лис есть свои школы. Еще раз повторяю, у лис тоже бывают начальные шкоды, я вас не дурачу, это не плод моего воспаленного воображения. Основным доказательством правдивости этого факта является то, что я все честно и без утайки рассказываю. Если, послушав меня, вы поймете, что так оно и было, значит и у вас есть своя школа лисиц. Порой я люблю бродить в одиночестве по равнине — иду, куда ноги несут. После таких прогулок ужасно устаешь и плохо соображаешь. Особенно скверно дело обстоит с арифметикой. Так что не подумайте, что я не советую тем, кто слушает мой рассказ, совершать подобные путешествия, однако совершать такие прогулки в рассеянном состоянии духа точно не стоит.
Но продолжу свое повествование. По правде сказать, начальная школа лисиц мне сразу понравилась куда больше, чем бесплодные скитания в поисках розы ругозы по равнине, заросшей колючим шиповником и тростником. То, что я увидел, было и полезно, и интересно. Как я уже упомянул, я попал на послеобеденное занятие. С часа до двух идет пятый урок. Лисята — очень прилежные, старательные ученики. Несмотря на то, что шел уже пятый урок, никто не ловил ворон. Пожалуй, я поподробнее расскажу о своем приключении. Возможно, вам будет полезно послушать.
Не обнаружив розы ругозы, я подобрал маленькую вулканическую бомбу и уселся на траву. В небе было полным-полно блестящих белых и прозрачных облаков. Кусты колючего шиповника были усеяны зелеными плодами, а тростник выпустил метелки. Солнце было в зените, и было ясно, что наступил полдень. К тому же я проголодался. Я вытащил из рюкзака хлеб, хотел было откусить, но тут мне захотелось пить. Пока я бродил по равнине, мне не встретилось ни одной речки или родника. Может, стоит пройти еще чуть- чуть, решил я, возможно, найду какой-нибудь ручеек, — и убрал вулканическую бомбу в рюкзак на кожаных лямках. Поленившись застегивать его, перекинул лямку через плечо, и с хлебом в руке поплелся дальше.
Миновав несколько густо заросших шиповником участков, протиснувшись сквозь заросли тростника, я продолжил путь. Ручьев все не попадалось. Делать нечего, я сделал привал, чтобы поесть хлеба всухомятку, — и вдруг откуда-то издалека донесся звук колокольчика. Такие колокольчики звонят в любой школе, и звон его донесся аж до белых прозрачных облаков. Как-то сомнительно, чтобы в таком месте была школа, подумал я и решил, что это просто звенит у меня в ушах, наверное, слишком резко остановился. Но все-таки звук был слишком отчетливым, трудно было усомниться в его реальности. К тому же вслед за тем я услышал детские голоса. Ветер менял направление, и они слышались то совсем рядом, то отдалялись. Наивные детские голоса. Дети что-то читали вслух, кричали, смеялись — потом к ним добавился густой бас. Мне стало ужасно интересно. Не удержавшись, я устремился на голоса. Проваливаясь в рытвины, я бежал изо всех сил, а колючки сассапарили[45] цеплялись за мою одежду. Кустов шиповника становилось все меньше и меньше, но зато все гуще росла трава, которую, кажется, называют смешным названием мятлик.[46] Ее маленькие колосья были легки, как дым. Я бежал по траве — и вдруг растянулся во весь рост, видимо, споткнулся о сук или еще обо что-то. Поспешно поднявшись, я обнаружил, что запутался ногами в стеблях мятлика. Криво усмехнувшись,
