– Чарли, а долго еще ждать?
– Ты уйдешь сюда, в этот мир, как и мечтала, во сне. В своей спальне, в своей кровати, старой-старой женщиной… У тебя уже будут правнуки…
– О боже, Чарли! Ты будешь таким молодым, а я… – Аманда прижала ладони к щекам.
Чарли вновь засмеялся.
– Аманда! Нашим домом будет Рай! Здесь все молоды и прекрасны! – Он покачал головой. – Разве ты ничего не заметила? Взгляни на свои волосы!
Аманда опустила малыша на землю и, посмотрев на длинные шелковистые пряди вьющихся черных волос, рассмеялась и покачала головой, не веря своим глазам.
– Аманда, я успел познакомиться с твоей мамой! – сказал Чарли.
– Мама здесь? – Аманда заволновалась. – Я хочу ее увидеть!
– Она на фиалковом поле. Это далеко отсюда. Взгляни, твоя ленточка стала тоньше. Тебе скоро возвращаться. – Чарли взял в руки серебряную ленточку и показал Аманде.
– Мама всегда любила фиалки! – Аманда вытерла слезу, блеснувшую у нее на щеке. – Она тоже ангел?
– Да, – кивнул Чарли. – Она Ангел-Хранитель твоих сестренок Эшли и Сары.
– Так вот почему им всегда снится мама! Я даже им завидовала! – Аманда улыбнулась. – Тогда ты передай маме, что я ее сильно люблю, что очень по ней скучаю.
– Конечно, Аманда. Нам пора…
Он обнял ее за плечи, и они пошли обратно к полю из тигровых лилий.
– Как много цветов! – Аманда старалась не повредить бутоны лилий.
– Ступай смелее. Им ничего не будет! – Чарли показал на вприпрыжку бегущего перед ними их сына. – На земле эти цветы выращивали для продажи. Цветы покупали, цветы дарили, а потом они увядали и попадали в рай.
– Ничего себе! Так все, что умерло, встает перед судом?
– Да.
– Господи, сколько я за свою жизнь поубивала мух и комаров, сколько сорвала цветов! Меня точно ожидают адские муки!
– Нет! – Чарли посмеялся. – Судят за убийство себе подобных. Потому как в природе существует пищевая цепочка… Хотя тут есть один нюанс – нельзя убивать животных ради удовольствия и обогащения!
Аманда остановилась, почувствовав, что ее сердце пронзила дикая боль.
– Что-то не так? – Чарли схватил ее за плечи. – Все хорошо?
– Да… сейчас стало полегче… – Аманда сделала пару глубоких вдохов.
– Аманда, нам нужно спешить. Посмотри, что осталось от твоей ленточки! – Чарли показал на тонкую серебряную нить. – Пойдем же!
– Чарли, неужели меня так долго не могут вернуть к жизни? – Аманда прибавила шаг.
– Ты без сознания не больше двух минут. Питер уже нашел тебя! – ответил Чарли и, взяв Аманду и малыша за руки, перешел на бег.
– Две минуты? Мне показалось, что мы беседуем больше часа!
– Тут совершенно другие законы, Аманда…
Они остановились у валуна, и Аманда опустилась на колено, чтобы попрощаться с малышом.
– Я люблю тебя, слышишь! Я буду жить только ради тебя! – сказала она и поцеловала его в румяные щеки.
Мальчик улыбнулся и тоже коснулся губами ее лба.
– Мы скоро встретимся, мама! – сказал он.
Аманда покачала головой и взглянула на нитку, которая стала похожа на прозрачную леску.
– Аманда, помни, ты должна жить! Ты должна быть счастливой… ради малыша, ради себя, ради нас… Питер тебе поможет. Верь ему!
Девушка кивнула и вытерла слезинку со щеки.
– Обещай, Аманда! – Чарли провел рукой по ее волосам.
– Обещаю…
Глаза не хотели открываться. Мешала слабость. Но Аманда сделала усилие и распахнула веки. Слегка повернув голову вправо, она увидела капельницу.
Она снова закрыла глаза и, радуясь тому, что успела вернуться на землю, заснула…
Солнечные лучи защекотали лицо Аманды, и она уже без труда открыла глаза. В комнате было светло и тихо.
Аманда приподняла голову и увидела расслабленно сидящего рядом с ее кроватью доктора Лакрейна. Он выглядел усталым и потерянным. Сгорбившись, Питер смотрел в одну точку и о чем-то думал. Заметив, что Аманда очнулась, он немного растерялся и ровно сел на стуле.
– Зачем ты так, Аманда? – Казалось, что он готов расплакаться.
– Прости… – тихо вымолвила она и отвернулась, ей стало ужасно стыдно за свой поступок. – Спасибо, Питер, что спас меня… спасибо, что зашел ко мне в палату снова, после того, как я выгнала тебя…
– Откуда ты знаешь? – Питер взял ее за руку, и Аманда сжала его пальцы.
– Я все знаю, Питер… Я знаю, что беременна, что у меня родится сын…
Питер молчал.
– Еще я знаю, Питер, что мне нужно выздороветь и научиться жить заново, хотя бы ради ребенка. – Аманда посмотрела на доктора и слегка улыбнулась. – Ты поможешь мне?
– Конечно… Я обещаю тебе, что позабочусь о тебе и твоем ребенке. Я не дам вас в обиду…
Он еще посидел с ней рядом какое-то время, пока она вновь не заснула, потом тихо встал и вышел из больничной палаты.
Лакрейн быстро пересек просторный холл и попал в правое крыло Роудстонской клиники. Поднявшись по лестнице на третий этаж, он остановился у кабинета доктора Норриса. Постучав, Питер решительно толкнул дверь и зашел в кабинет.
Доктор Норрис, как и всегда в это время суток, работал с бумагами. Оторвавшись от толстой тетради, Норрис взглянул на молодого доктора и молча указал ему на стул, стоящий напротив письменного стола.
– Доктор Норрис, я очень хочу с вами поговорить о состоянии одной из моих пациенток.
– Да, я слушаю, – прохрипел тот и отложил бумаги.
– Аманда Рэй…
– Аманда Рэй? Та, что вчера решила свести счеты с жизнью?
Питер нехотя кивнул.
– Она беременна. Я прочитал это в ее карте только вчера.
– И что?
– Я хотел с вами поговорить об отметке «неизлечима», которую вы поставили несколько недель назад.
Доктор Норрис свел брови и опустил взгляд на стол, пытаясь припомнить, когда именно поставил отметку.
– Наверное, бессмысленно объяснять это вам, Питер, потому как вы сами прекрасно знаете, что от шизофрении вылечивается только небольшой процент больных. Большинство остается шизофрениками до конца своих дней. Причем поддается человек лечению или нет, становится ясно уже через пару дней. Аманда, к сожалению, не-из-ле-чи-ма. И к тому же, очень опасна… Она наложила на себя руки один раз… Ее с трудом спасли, но, поверьте, она постарается повторить это снова…
От слов Норриса у Питера на лбу выступили крапинки пота, его бросило в жар. В другой раз доктор Лакрейн согласился бы со старшим коллегой, но не в этот, когда речь шла об Аманде Рэй… И поэтому Питер решил отстаивать свою точку зрения до последнего.
– Когда больной шизофренией становится безобидным, его же выписывают?
– Да, если у него есть опекун.
– Доктор Норрис. Дайте мне две недели, и я вам докажу, что Аманда Рэй идет на поправку.