– Отправился на поиски своей истинной любви! – сентиментально вздохнула Примула. – А теперь, моя дорогая Элли, мы с Гиацинтой тоже должны попрощаться. Мы почли за честь работать с вами, и это доставило нам огромную радость. Будем надеяться, что такая возможность представится нам снова. – Она поплотнее закуталась в шаль и взглянула на часики с Микки-Маусом.
Гиацинта подхватила ковровую сумку и поднялась.
– Да-да, Элли, вы уж не забывайте нас и при случае замолвите словечко перед друзьями, которые, возможно, нуждаются в профессиональной помощи «Цветов-Детективов». До свидания, мистер и миссис Хаскелл. Я рада, что вы можете с миром вернуться в свою лавку. – Она тепло пожала руки Папуле и Мамуле, а, поравнявшись со мной, шепнула: – Дай-то бог, чтобы они поняли намек.
К моему великому огорчению, намек был-таки понят. Пока я закрывала за гостями парадную дверь, Мамуля принялась собирать статуэтки святых.
– Ну-с, Жизель, похоже, вы с Беном наконец-то останетесь одни в собственном доме.
– Не говорите глупостей, – возразила я, – не можете же вы умчаться прямо сейчас. Нам есть что отметить: все мы остались живы, а Папуля снова разговаривает с Беном.
– Мы с Исааком и собираемся это отметить. – Щеки Мамули окрасились румянцем. – В отличие от людей вашего поколения, мы предпочитаем сделать это без свидетелей, наедине.
Я подхватила святого Франциска, выпавшего из рук свекрови.
– Неужели мы ведем речь о втором медовом месяце? Она покосилась на меня, продолжая собирать статуэтки.
– У нас с Исааком никогда не было медового месяца, это было нам не по карману. Но я вовсе не жалела об этом, поскольку отнюдь не претендовала на всякие излишества, не то что некоторые.
– Вы уверены, что не хотите переночевать здесь?
– Жизель… – тяжкий вздох, – не думаю, что ты поймешь. Исаак – человек своенравный, но ведь покладистого мужчину любить легко. Только великая любовь… редкая и пылкая страсть годится в отношениях с человеком, который часто бывает невыносим. Я прочла это в одной из твоих книжек – «Кратком курсе супружества».
Я уже не слушала ее. Взлетела наверх, в спальню, и через несколько минут вернулась в холл со свертком в шелковистой бумаге. Магдалина неохотно свалила статуэтки на телефонный столик и развернула сверток.
– Розовая ночная рубашка! – выдохнула она.
– Жемчужно-розовая! – поправила я. – Сотканная из крылышек тысячи и одной стрекозы. Гарантия полной неотразимости, если только вы воздержитесь от бигуди и шерстяных носков.
Магдалина одной рукой приложила рубашку к себе, другой взбила жидкие волосики.
– Должна признаться, Жизель… Ты оказалась совсем не такой, какой мне хотелось бы видеть свою невестку. Дело не в религии и не в том, что ты приняла меня за домработницу. Просто ты такая высокая, худая… и независимая. Я всегда надеялась, что Бен женится на пухленькой и простодушной девушке… Но ведь первое впечатление не всегда бывает верным, правда? Надеюсь, мы очень сблизились в эти последние трудные дни.
– Вы хотите сказать, что я начала вам нравиться после того, как вы поняли, что я не избалованное дитя фортуны?
– Что-то вроде того, хотя и не совсем так. – Она про – вела рукой по ночной рубашке. – Вот уж не думала, что мы с Исааком осложним жизнь нашему мальчику или тебе…
– Так уж вышло, – ответила я, – к моей большой радости. Я вас полюбила… Ладно, идите наверх укладывать вещи, а я приготовлю чай. И еще одно… Взамен ночной рубашки не подарите ли мне святого Франциска?
– Если ты так хочешь… Элли.
– Спасибо, Мамуля!
Дом казался голым без статуэток, салфеточек, ковриков и вязаных чехольчиков на банках с мукой и сахаром. Наверное, Бену их тоже не хватало, потому что он предложил лечь пораньше. Мы уже собирались подняться в спальню, когда в холле зазвонил телефон. Я боялась снять трубку – а вдруг это какая-нибудь разъяренная вдова? – но, к моему ликованию, это оказалась Доркас.
– Элли? На семейном фронте все в ажуре?
– Уже да, – справившись с восторженным визгом, ответила я. – А что такое?
– Меня сегодня весь день преследовало дурацкое чувство, будто у вас что-то случилось. Утром получила письмо от одной учительницы из Академии Мириам, где я когда-то работала. Я написала ей о девочке, твоей знакомой, Алисе Спендер. Так вот Эвелин, моя подруга, утверждает, что у них такой ученицы никогда не было. Наверное, этому есть простое объяснение, но я почему-то встревожилась.
– Доркас, все в порядке! С Алисой и в самом деле случилась небольшая заварушка, я все расскажу, когда вы вернетесь. Надеюсь, ждать осталось недолго. Я ужасно скучаю. Если вы уехали, только чтобы оставить нас с Беном наедине, то выкиньте из головы эти глупости и немедленно возвращайтесь!
В трубке послышалось шушуканье, потом раздался хрип Джонаса:
– Будем дома в субботу! Подогрей микстуру от кашля!
Сумерки дышали безмятежным покоем и ароматом цветущих яблонь. Я лежала в постели в очаровательной зеленой ночной рубашке, когда Бен вошел с бутылкой шампанского и двумя бокалами. Он коснулся моего плеча и включил радио. Я принялась рассказывать ему о возвращении наших странников, но радио меня отвлекло.
– Бен, что это за музыка? Как ножом по стеклу… Шампанское с шипением вырвалось из бутылки, завиток черных волос упал на лоб Бена. Он прислушался.
– Дорогая, это соло на скрипке. Разве тебе не нравятся скрипки?
– Вообще-то ничего, – пробормотала я, – но лучше, когда они теряются в толпе тромбонов, флейт и прочих не столь визгливых инструментов. – Я взяла бокал.
– Почему ты улыбаешься?
– Просто от счастья…
Наши пальцы переплелись, и изумрудный огонь его глаз зажег мою душу.
Я взглянула на свое обручальное кольцо и с грустью вспомнила бриллиантовое кольцо, подаренное Беном на нашу помолвку.
– О чем ты думаешь? – Он губами коснулся моей шеи, и противные скрипки затихли в отдалении.
– О Тедди и Эдвине Дигби. Надеюсь, они наконец-то обретут счастье. И надеюсь, что после того, как в «Эдеме» закончится расследование, о бедной Сильвании и старой нянюшке кто-нибудь позаботится. А еще я очень рассчитываю, что твои родители воздадут должное моей жемчужно-розовой рубашке. И нашу «Абигайль» непременно ждет успех, долгий и заслуженный!
– Что ж, за Долгую Счастливую Жизнь, родная!
Мы чокнулись и, глядя друг другу в глаза, выпили шампанское, точь-в-точь как любовники из мелодрамы со счастливым концом.
Я любовалась золотистыми пузырьками и насмешливо вспоминала наивную дурочку, которой некогда была. Это ж надо возомнить, будто брак и диета одно и то же, и если ограничивать себя во всем, то впереди ждет награда… Какая глупость! Я потянулась к Бену. Может, стоит предупредить его, что толстуха внутри меня цела и невредима? И поведать, что я поумнела и впредь не собираюсь давать пустых обещаний. Семейная жизнь открыла мне великую истину. На свете нет Вечно Счастливого Брака, но в этом и заключается великолепие, печаль и волшебство настоящей любви.
Миссис Киттис Порридж, секретарю.
Ввиду того что весь членский состав клуба покидает данный район, рекомендую сжечь все архивы Клуба, дабы они не попали в недостойные руки.
Остаюсь искренне Ваша, в надежде на наше возрождение
Амелия Джоппинс, Президент.
Примечания
1
Смерть скорее друг, чем враг (лат.).
