Бен поставил машину под навес. Я прошла в холл. Навстречу мне по лестнице спускалась Доркас, с головы до пят закутанная в клетчатый халат горчично-зелёного цвета, способный напугать кого угодно. Она выглядела как простудившаяся смерть. Слабым голосом Доркас сообщила, что у неё разболелась голова, и ей пришлось большую часть дня провести в постели. Приступ был таким сильным, что она едва помнит, как поднялась в свою комнату.
– Странно, – сказала Доркас, протирая глаза, – я отлично себя чувствовала, когда отправилась в огород. Устроила перерыв всего на пять минут, чтобы попить чайку из термоса, потом хотела встать и вдруг почувствовала, что голова у меня просто раскалывается, а ноги отказываются слушаться. Наверное, надвигается буря. У меня мигрень бывает только перед переменой погоды. Кстати, Элли, сразу после вашего ухода звонила какая-то женщина, я сказала ей, что тебя нет, но спросить, как её зовут, не успела – она повесила трубку.
– Наверное, Джилл, – сказала я. – Ей вечно некогда. Надеюсь, она ещё позвонит.
– Да, и вот что, – спохватилась Доркас. – Тобиас куда-то подевался. Так некстати! – она потёрла пальцами лоб, словно хотела стереть воспоминания о боли. – Мигрень сразила меня наповал, мне ничего не оставалось, как задёрнуть шторы, заползти в постель и попытаться заснуть, – она поморщилась и вновь потёрла лоб. – Мне кажется, когда я встала, то слышала вой Тобиаса. Надеюсь, он не ввязался в драку.
– Доркас, ты просто невозможна! – я достала из стеклянного шкафчика бутылку бренди, налила щедрую порцию и велела больной залпом выпить. – Тебе не о загулявшем коте беспокоиться надо, а лежать себе в постели. Постарайся расслабиться, я сама его поищу.
– Если хочешь, чтобы я окончательно поправилась, – Доркас поджала губы, скривилась и сделала осторожный глоток, – убедись, что Тобиас дома.
Велев Доркас оставаться на месте, я прошла на кухню, наполнила миску Тобиаса, для убедительности погремев ею, и, когда эта уловка не помогла, отправилась осматривать дом, открывая подряд все двери.
В столовой Бен накрывал на стол.
– Доркас всё ещё дурно? – спросил он.
– Мигрень, – коротко ответила я. – Негодяй Тобиас где-то шляется, а вот-вот начнётся гроза.
– Тогда нечего пороть горячку, – Бен принялся раскладывать вилки. – Тобиас не из тех, кто любит прогулки под дождём. Стоит ему промочить усы, как он тут же пулей домой.
Но Тобиас так и не появился. Когда очередная вспышка молнии разорвала небеса, я надела один из плащей, висевших в нише у двери в сад, схватила фонарик и выскочила во двор. От фонарика было мало толку. Ветер набросился на меня разъярённым зверем, швыряя из стороны в сторону. Я споткнулась и чуть не рухнула в ров. От холодной бани меня спасла короткая вспышка света – это молния с сухим треском прочертила на чёрном фоне неба зловещий зигзаг.
– Тобиас! – крикнула я, но голос мой спасовал перед ветром.
– Ты что, окончательно спятила?! – рука Бена грубо схватила меня за рукав и потащила назад. – Молния ударила совсем рядом! Забудь про своего кота, у него жизней будет побольше твоего.
– Не могу бросить в беде мою детку! – всхлипнула я. – Он же с ума сойдёт от страха.
– Если бы у него был хоть намёк на умишко, этот негодник давно бы уже сидел дома.
– Оставь меня в покое! Я должна найти Тобиаса!
Я попыталась вырваться, но Бен держал меня крепко.
– Боже милостивый, – взмолился он, – за какие грехи ты уготовил мне это наказание? – с этим благочестивым воплем он перебросил меня через плечо, словно мешок Санта-Клауса, и, шатаясь, побрёл к дому.
В гостиной Бен бесцеремонно свалил меня на кушетку и велел бедной Доркас присматривать за мной. Меня он удостоил уничтожающим взглядом.
– Снимай плащ, дурочка! А я пойду приготовлю чего-нибудь горячего.
Общими усилиями мы уговорили Доркас лечь в постель. Она согласилась лишь при условии, что я разбужу её, как только объявится Тобиас, в какое бы время это ни случилось.
Впервые за несколько месяцев мы с Беном проводили вечер вдвоём. Проворчав, что не позволит мне покидать пределы гостиной, Бен принёс ужин, прихватив кофейник с крепким чёрным кофе.
– Если ты намерена ждать до середины ночи, тебе следует взбодриться, – он протянул мне чашку с кофе, предварительно влив туда изрядную порцию бренди.
К огромному моему изумлению, Бен Хаскелл усердно пытался меня развеселить.
– Твой кот – самая неблагодарная тварь на свете! – объявил он, обстреляв меня очередью разнообразных шуточек.
– Раньше он никогда не оставался на улице во время грозы, – не в силах допить кофе, я поставила чашку на стол, подошла к окну, отдёрнула занавески и всмотрелась в непроглядный мрак.
– Ты так ничего не увидишь, – голос Бена звучал раздражённо. – Ладно, хватит! Благородный Ланселот готов на любые подвиги! Что ж, сейчас надену сапоги и плащ и отправлюсь на встречу с бушующей стихией. Благодарностей не надо! – он властно вскинул руку. – Люблю прогуляться вечерком после ужина. А то, что вымокну до нитки, так это даже кстати – сэкономлю на ванне.
В ожидании Бена я принялась мерить шагами гостиную. Позолоченные стрелки старинных часов на столике эпохи королевы Анны едва двигались. Глупо так переживать по поводу несносного кота, особенно если животное привыкло к прогулкам по центру Лондона. Вероятно, в эту самую минуту Тобиас, укрывшись в каком-нибудь тёплом местечке, мирно дремлет. В конюшне, у Джонаса! Какая же я дура, что сразу не подумала об этом. Тобиас ведь частенько наведывается в гости к садовнику. Сообразит ли Бен заглянуть к Джонасу? Вполне возможно, и всё-таки… Я бросила ненавидящий взгляд на часы; ожидание душило меня.
