Воцарилось недолгое молчание.
– Харриет – замечательный человек… была. – На этот раз первой заговорила Эдит, и неожиданно я увидела на её лице проблеск какого-то чувства. – Мы выросли вместе, на одной улице. Мы жили в неспокойном районе, и Харриет всегда заботилась о нас. Не позволяла чужим мальчишкам насмехаться над нами. И мы никогда не позволяли, чтобы о ней дурно отзывались. Правда, Дорис?
– Никогда.
– Харриет была очень умной. Она так здорово умела считать. И всегда пользовалась популярностью. Её даже приглашали играть в школьных спектаклях. А ещё…
Казалось, Эдит будет говорить до тех пор, пока кто-нибудь не вытащит из неё батарейки. У меня возникло чувство, что Сирилу тоже не терпится помолоть языком. Словно все трое до смерти боятся, что мы перехватим инициативу и начнём расспрашивать их. Но что они могут скрывать?
Тут дверь отворилась и в гостиную прошествовал папа, сопровождаемый Фредди. Всякое оживление вмиг покинуло Хопперов.
– Это родственники Харриет?
Отец, похоже, внял предложению Фредди отведать бренди. Покачнувшись, он ткнул пальцем в Хопперов и заплетающимся шагом направился к ним. По дороге папа едва не сбил столик с лампой. Тобиас благоразумно спрыгнул с моих коленей и удалился за портьеры.
– Да, Морли, – пришёл на выручку Бен, выдернув с папиного пути кофейный столик. – Это кузен Харриет, Сирил Хоппер, и её кузины – Эдит и Дорис Хоппер. Мы с Элли ждали вас, чтобы вы сами поведали им об урне с прахом.
– Вы предоставляете мне это сделать?
Папа, не обратив внимания на протянутые матрёшечные руки, прошествовал обратно к Фредди. Моего кузена он использовал в качестве фонарного столба, привалившись к нему с обиженным видом. Честно говоря, я бы на его месте тоже обиделась.
– Что сделать? – с интересом спросила тётушка Лулу.
– Объяснить… – Я огляделась по сторонам, словно рассчитывая, что где-то тут в углу завалялись подходящие случаю слова. – Объяснить, что в настоящее время папа не может передать вам прах Харриет. Потому что… потому что… не может. – Лучшего объяснения я придумать не сумела.
Деревянные Хопперы выглядели так, словно готовы были вот-вот ожить, подобно Пиноккио.
– Всё это очень неприятно. – Бен отцепил папу от Фредди, подвёл его к нам и опустил в ближайшее кресло. – Но я должен сказать правду. (Подобные слова чаще всего означают, что после них последует всё, что угодно, кроме правды.) Морли находится в столь эмоциональном состоянии, что мы боимся, как бы он совсем не расклеился, если придётся отдать урну сегодня.
– Но мы должны её получить. Харриет наша… – Эдит неожиданно всхлипнула.
– Харриет наша кузина, – закончил за неё Сирил.
– Наша любимая кузина, – внесла свой вклад Дорис.
– После смерти, как и при жизни! – патетически завершил её брат.
– Понимаю ваши чувства, но мой тесть был глубоко влюблён в Харриет, и её трагическая смерть разбила его сердце. – Бен сжал папино плечо, и я поняла, что он предостерегает, дабы тот воздержался открывать рот. – Вам достаточно лишь взглянуть на Морли, чтобы понять, сколь чувствительна у него натура.
– А по-моему, Морли просто пьян! – Тётушка Лулу соскочила с дивана и на цыпочках подкралась к папе, чтобы с лукавой улыбкой разглядеть его повнимательней.
– Что за глупости, мамуля! – Фредди одарил родительницу таким свирепым взглядом, что та испуганной мышкой ретировалась обратно на диван. – Я лишь влил в старину Морли капельку бренди, чтобы успокоить его. Стоило мне обмолвиться, что Хопперы хотят забрать урну, как Морли пришёл в неистовство и попытался выкинуть меня из окна. Что мне оставалось делать? Бренди – отличное успокоительное, врачи всегда его прописывают. Я почти полчаса потратил, гоняясь за ним с бутылкой, и не хочу, чтобы кто-то, тем более моя собственная мать, подвергал себя риску.
– Здравая мысль.
Бен всем телом навалился на папины плечи.
– Не люблю насилие! – Сирил поспешно отступил к сёстрам.
– Сирила в детстве часто били мальчишки, – объяснила Дорис.
Эдит кивнула деревянной головой.
– И тогда выходила Харриет и била мальчишек!
– Будет ужасно, если отец и в самом деле начнёт буйствовать, а нам придётся вызывать полицию…
Мой взгляд, брошенный на отца, молил: «Только посмей что-нибудь сказать».
– Ужасно, ужасно! Харриет меньше всего хотела бы этого, – пробормотал Сирил срывающимся голосом.
Я решила подбодрить Хопперов, которые потихоньку отступали к двери.
– Уверена, завтра утром папе станет лучше. Хорошо, что вы остановились неподалёку от Мерлин-корта. Вы ведь не собирались вернуться домой уже сегодня вечером?
– Нет, только завтра.
Интересно, сказал это кто-то один или все трое?
