осталось.
— Она была в больнице, — повысив голос, сказал Эмиль. — В безопасности.
— Ее изнасиловали. Она чуть не погибла. Она тебе об этом говорила?
— Нет, — сказал он, опустив глаза.
— Но ты забрал то, за чем на самом деле приезжал. Ее бросил, а команду сохранил. А сейчас ты хочешь провернуть это еще раз, и чтобы она помогла тебе при этом, потому что считает, что в долгу перед тобой. Лине повезло, что ей позвонили.
— Это ложь, — сказал Эмиль.
— Разве? Тогда почему ты не сказал фон Брауну, что уезжаешь из Крансберга вместе с Талли? Не мог, да? Не было причины. Он считал, что документы у тебя. Но тебе надо было убедиться. Поэтому ты и приехал. Все крутилось вокруг документов. Но не вокруг нее.
Эмиль продолжал смотреть в пол.
— Ты сделаешь все, чтобы настроить ее против меня, — удрученно сказал он, замыкаясь в себе. Потом взглянул на Джейка. — Ты ей рассказал?
— Сам расскажешь, — ровно произнес Джейк. — Меня там не было, помнишь? А ты был. Вот и расскажи все, как было. — Он посмотрел на Эмиля, оцепенело затрясшего головой во внезапной тишине, и откинулся на подушку. — Тогда она, вероятно, и сама поймет, что к чему.
Брайан появился после обеда. Принес газету и бутылку виски из войсковой лавки.
— Ну, жив, здоров. А вот это выглядит хреново, — сказал он, показывая на плечо. — Береги его. — Он открыл бутылку и налил две порции. — Отличное убежище, должен сказать. В коридоре видел хорошенькую девчонку. Суля по всему, под халатиком у нее ничего не было. Но пробу вряд ли дадут. Будь здоров. — Он одним махом опрокинул в себя виски. — Как ты нашел эту квартиру?
— Британская собственность.
— Действительно? То, что надо.
— Кто-нибудь видел, как ты входил сюда?
— А что? В моем возрасте я еще способен заплатить за это. — Он мельком взглянул. — Нет, никто. Джип, кстати, на заднем дворе. Я подумал, ты захочешь, чтобы он не светился на улице. Зачем вводить в искушение?
— Спасибо.
— Насколько я понял, это муж, — сказал он, кивая в сторону гостиной. — Тот, что хандрит на диване. А как вы тут спите, или я слишком любопытен?
— Спасибо тебе и за это. С меня причитается.
— Не беспокойся. Я взыщу. Трюки твои, эксклюзив мой. Идет?
Джейк улыбнулся.
— Ты у нас знаменитость, — сказал Брайан, вручая ему газету. — По крайней мере, полагаю, что речь идет о тебе. Имен не называют. Да и смысла особого нет.
Джейк развернул газету. В верхней части жирным шрифтом шел заголовок МИР. Под ним фотография морских пехотинцев, водружающих флаг над островом Иводзима.[80] Внизу справа более мелким шрифтом НАЧАЛО ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ? КТО ВЫСТРЕЛИЛ ПЕРВЫМ? Далее шло описание перестрелки у Рейхсканцелярии, такое же путаное, как и перекрестный огонь, с подтекстом — все были пьяны.
— Ты бы знал, какой тарарам поднялся! Ну, ты-то знаешь. Русские топали ногами, злые, как всегда. Вручают официальные ноты, требуют внеочередного созыва Совета, и все такое. Говорят, не будут участвовать в параде победы — есть потери. Может, расскажешь, что в действительности случилось?
— Хочешь верь, хочешь нет, но именно так оно и было. За исключением одного — русские были трезвые.
— Это первое.
— И я в этом не участвовал, — сказал Джейк, завершая интервью.
— Строго говоря, парень, тебя там не было. Ты был со мной.
— Ты им так и сказал?
— Вынужден был. Иначе бесконечные расспросы. Сейчас ты — самая популярная личность в Берлине. Абсолютная королева бала — каждый хочет тебя танцевать. Если бы они знали, где ты был! Будь я проклят, если знаю. Пришел в столовую с дамой, предложил меня подвезти — я был слегка неподъемный, — высадил меня на Ку-дамм, чтобы пропустить по последней, и после этого я тебя не видел. Что касается этого, — сказал он, показав на газету, — я
— Но я говорил по-английски.
— Американцы думают, что английский знают все. Ты говорил им, кто ты такой?
— Нет. И с русскими я говорил по-немецки. А у Сикорского времени не было…
— Ты уверен? Поверь мне, все думают только о том, чтобы прикрыть свои задницы. Глупо, если вдуматься, идти в бункер, чтобы махнуть стаканчик. Полагаю, хотел потанцевать на могиле Гитлера.
Джейк улыбнулся ему.
— А ты все замечаешь.
— Да, если статья моя. Эксклюзив, не забыл? Делиться с твоей бандой я не буду. Так по-честному? Так что там было?
— Она твоя, обещаю. Только подожди немного.
— Что, даже не намекнешь? О чем ты там с генералом болтал? Точнее, с покойным генералом. Кстати, завтра похороны — будут представители от всех союзников. Этот их ужасный оркестр, без сомнения. Полагаю, венок ты посылать не будешь.
— Точно, — сказал Джейк, почти не слушая его. — Ты не знаешь.
— Нет, не знаю, — повторил он, сымитировав голос Джейка. — Если ты не скажешь.
— Нет, я хочу сказать, никто не знает. Что он мне сказал. Никто не знает. Это могло быть все, что угодно.
— Но что он сказал?
— Дай подумать минутку. Это важно. Мне надо обмозговать.
— Тогда не возражаешь? — спросил Брайан, наливая себе еще. — Увлекательное зрелище — смотреть, как другие думают.
— Что угодно. Я имею в виду, предположим, он мне сказал…
— Сказал тебе — что?
Джейк с минуту молчал, потягивая виски.
— Слушай, Брайан, — наконец сказал он. — Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.
— Что?
— Выпил в пресс-центре. Я плачу.
— И?
— Поболтай там немного. Пропусти несколько рюмок. Ты виделся со мной, историю я зажилил и делиться с тобой не собираюсь, так что ты разозлился.
— Естественно, разозлюсь. А смысл в чем?
— Надо, чтобы все знали, что у меня что-то есть. Пресс-центр — та же деревенская почта, всем все сразу становится известно. Стой, еще лучше. Бумага есть?
Брайан вынул блокнот и передал Джейку, затем стал наблюдать, как тот пишет.
— Пошли это в «Колльерс» от моего имени — телеграфный адрес здесь.
Брайан взял листок и прочитал вслух:
— «Оставьте место следующем номере большого материала скандал». А если ты не пришлешь? Им это не понравится.
— А могу и прислать. И ты можешь. Есть шанс, что эта телеграмма вообще никуда не уйдет. Цензоры
