– Я видел свет, туннель. Кажется, слышал голос. Вернее, чувствовал его.
– Пойми, что во Вселенной существует высшая сила. Нечто, что сильнее тебя, Роуэн, – улыбнулся его друг.
– Кроме того, существует зло.
– Большинство мировых культур принимали это положение, учитывая, что наравне с ним наличествует и добро.
– А как насчет справедливости? Всегда ли добро побеждает?
– Хочется думать, что такое правило существует.
«Неужели я попал в эту ситуацию? – подумал Роуэн. – Неужели оказался замешан в вечную битву добра со злом? Может, мне предназначено исправить то, что было исковеркано много лет назад?»
Над этими вопросами он размышлял весь вечер, вместо того, чтобы прислушиваться к беседе своих друзей, вместо того, чтобы ответить на поцелуй Кей, когда она пожелала ему доброй ночи, вместо того, чтобы спать. Он мучился над этими вопросами почти до часу ночи. Без четверти час Роуэн услышал приглушенные голоса, доносившиеся из гостиной. Все остальное немедленно вылетело у него из головы.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
По мере того, как Роуэн спускался по лестнице, голоса становились все громче. Когда он был наверху, они звучали неразборчиво, но теперь стало ясно, что это – веселая болтовня на какой-то вечеринке. Боже, неужели он единственный, кто слышит это? Или просто он первым встал, а остальные скоро спустятся?
Достигнув последней ступеньки, Роуэн застыл в нерешительности. Дверь в гостиную оставалась закрытой, точь-в-точь как была, когда он уходил. Стоя в коридоре, он слышал веселый женский смех и звон тонкого хрусталя. Роуэн повернул ручку двери, совсем забыв, что на нем только джинсы, которые он даже не потрудился, как следует застегнуть. Что бы ни творилось за дверью, он был уверен, что его никто не увидит.
Приоткрыв дверь, он заглянул внутрь.
В гостиной сидели мужчины и женщины, одетые по моде прошлого века. Поблизости от него, прикрывшись веерами, хихикали две расфуфыренные дамочки. Две другие в это время обсуждали наряды:
– В этом городе я не могу найти ничего привлекательного, – жаловалась мадам Дефорж, следя, чтобы ее юбка не слишком пышно лежала.
– Я тоже. Все приходится привозить из Парижа, – мадам Гарнетт притворялась, что ее это раздражает, но не могла скрыть гордости, обуревавшей ее при мысли о том, что она может позволить себе делать покупки столь далеко от дома.
Роуэн протянул руку, пытаясь нащупать энергетическое поле, но не нашел его. Он вошел в комнату и прикрыл за собой дверь, чтобы приглушить доносящийся из комнаты шум. Он узнал двух дам, обсуждающих проблемы своего гардероба – в прошлый раз они занимались тем же, – и беглым взглядом окинул комнату. В углу сидели мужчины. Беседуя, они попыхивали сигарами, и пили бренди. В центре этой группы возвышался Гален Ламартин, красавчик с прогнившей насквозь душой. Роуэна снова охватил гнев. Он сдержал его при мысли, что, если в комнате находится Гален, то, возможно, здесь же он найдет и Энджелину. Сейчас Роуэну больше всего хотелось увидеть ее.
Он быстро пробежал глазами по лицам собравшихся. Вспомнил Энджелину, которая вчера лежала, скорчившись на полу; вспомнил ее рассеченную губу и отпечаток ладони Галена Ламартина, горевший на лице. Эта картина запечатлелась в его сердце, словно выжженная каленым железом. Но сильнее всего Роуэна потрясли ее слезы. Никогда раньше он не был так поражен чужими слезами. Он уже отчаялся встретить Энджелину, решив, что сегодня ее нет в гостиной, как вдруг увидел стоявшую в одиночестве женщину…
На ней было то самое красное платье, которое Гален Ламартин заставлял ее надеть в прошлый раз, то самое, которое она не решилась надеть из-за царапин на горле. Было ясно, почему ее мужу оно так нравится. Оно было превосходно. Нет, это красота Энджелины делала таким платьем. Винно-красная ткань великолепно оттеняла ее белую, словно фарфор, кожу. Низкий округлый вырез платья оставлял открытыми прекрасной формы плечи. Талия была обтянута, а ниже ниспадали три пышных волана. Рубиновое ожерелье в три ряда украшало ее шею, а в высоко взбитых волосах были маленькие розы.
При одном лишь взгляде на нее захватывало дыхание. Энджелина была так неправдоподобно прекрасна, что Роуэн сделал шаг по направлению к ней. О, если бы он мог посмотреть на нее поближе! Ему хотелось удостовериться, что она вполне оправилась от побоев, нанесенных прошлой ночью мужем. Он подошел к ней шагов на шесть, и, словно почувствовав его приближение, Энджелина подняла голову. Их глаза встретились. Он заглянул в ее нежные, грустные, черные, как ночь, очи. Роуэну показалось, что она увидела его, но он решил, что выдает желаемое за действительное, несмотря на то, что на долю секунды грусть в глазах Энджелины уступила место узнаванию.
Мадам Дефорж и миссис Гарнетт резко смолкли. Одна из хихикавших дамочек ахнула, другая в изумлении прижала ладонь к губам. Постепенно комната стихла, словно по ней пробежала волна. Гален Ламартин поднял глаза. Нахмурился. И двинулся на Роуэна. Люди расступались, как масло под ножом, пропуская его.
Они видели его!
Когда Роуэн осознал это, на него словно свалилась груда камней. Он наконец-то полностью проник в прошлое! Как он мечтал об этом! Теперь ему хотелось, чтобы он выбрал для своего появления более удачный момент. Он сделал шаг назад. Затем еще один. Гален надвигался на него, не сводя с Роуэна холодного немигающего взгляда. Тишина сменилась приглушенными перешептываниями. Роуэн, продолжая отступать, бросил последний взгляд на Энджелину. Она глядела на него так пристально, словно от того, будет она видеть его или нет, зависела вся ее жизнь.
И тут Роуэн почувствовал, что упирается спиной в дверную ручку. Дотянувшись до нее, он, не мешкая, открыл дверь и выскочил в коридор. Он надеялся, что, закрыв дверь, оставит прошлое позади, Облегченно вздохнув, Роуэн повернулся и… наткнулся на Кей.
Все произошло так быстро, что Энджелина не знала, что и думать. Только что она стояла в гостиной, мечтая оказаться за тысячу миль от этой суеты и веселья, и вот уже видит перед собой внимательные темно-карие глаза незнакомца. Полуобнаженного мужчины. Почему-то он показался ей знакомым. Неужели она встречала этого человека раньше? Энджелина поняла, что кое-кто из дам испугался его. Только не она! По правде сказать, ей почему-то казалось, что он пришел за ней, и женщина была уверена, что пошла бы вслед за ним, не задавая никаких вопросов. Он изучающе смотрел на нее, не отводя глаз, и в его взгляде Энджелина прочла сочувствие.
Затем он исчез так же внезапно, как и появился.
Энджелина почувствовала, как совсем близко от нее прошел муж. На ходу Гален бросил своим приспешникам, Дефоржу и Гарнетту, равно как и остальным гостям мужского пола:
– Обыщите дом! «Беги!» – мысленно умоляла незнакомца Энджелина. Увидев, что в коридоре никого нет, она приободрилась, но тут же снова упала духом, увидев, что ее муж отдает какие-то приказания своему слуге-ирландцу, одетому, как всегда, в черное. Ему были известны углы и закоулки особняка, неведомые даже ей. Он походил на гончую, черную гончую, которая ни за что не собьется со следа. Стоило Энджелине подумать об этом, как рыжеволосый бородатый ирландец посмотрел на нее. Мурашки побежали по спине женщины, когда она наткнулась на холодный спокойный взгляд янтарных глаз. Она испугалась за незнакомца, за любого, кто решится встать на пути у этого типа. С ободряющей улыбкой на устах Гален вернулся в комнату:
– Дамам нет нужды волноваться. Негодяй будет пойман.
Его слова вызвали самые разнообразные отклики. Все заговорили одновременно:
– Кто это был?
– Он явно сумасшедший.
– Я до сих пор дрожу от страха!
– Уверена, что он бы нас всех поубивал…
– Не смеши. У него не было никакого оружия.
