Глава 39
Внутренний голос разошелся не на шутку. «У Эми квартира в Вествуде. Она спросила: „Вы не против проехаться в сторону Вествуда?“ Как по-твоему, что она имела в виду?»
Через двадцать минут после того, как маленький писклявый зануда наконец заткнулся, я проехал за Эми в гараж отеля «Вествуд-Виллидж». Нас приветствовал молодой латинос с кудрявой иссиня-черной шевелюрой и полным ртом зубов, как белоснежных, так и золотых.
– Вы здесь уже бывали? – спросила Эми по дороге в бар.
– Да, пять лет назад. Тогда отель назывался «Маркиз». Мы с Терри искали здесь одного бармена, подозреваемого в убийстве. Правда, мы его не нашли, но я прекрасно помню бар – сплошь дубовые панели и кожаные кресла. От них буквально веяло стариной. Именно так я всегда представлял себе английские мужские клубы.
– Значит, вам тут нравилось? Тогда примите мои соболезнования, – произнесла Эми, первой входя в бар.
Новое руководство полностью уничтожило атмосферу английского мужского клуба. Дубовые панели заменили нержавейкой и стеклом, глухие плюшевые драпировки и кожаную обивку – рулонными оранжевыми жалюзи и адаптированными под местные задницы татами, которые в нашем славном городе считаются высшим шиком.
Официант по имени Рэнди, блондинистый гей слегка за тридцать, начинающий лысеть, в соблазнительно прозрачной белой рубашке, принес нам полную пиалу орешков и напитки.
– А теперь я вас оставлю. Посекретничайте, – произнес он, осклабившись.
Эми сразу перешла к делу:
– Итак, детектив, что вы обо всем об этом думаете?
– Похоже, нам с вами предстоит работать вместе. Ваш босс велел вам помогать полиции. Правда, опомнившись, он попросил вас делать все возможное, лишь бы информация не просочилась в прессу и не испортила компании вывеску.
– Он мог бы и не просить. Для меня это и так задача первостепенной важности.
– Эми, я понимаю ваше искреннее желание угодить боссу, однако меня беспокоит ваше нежелание перейти черту.
– О какой черте вы говорите? – Эми сделала маленький глоток вина, оставив на ободке бокала ярко- красный полукруг.
– Я, конечно, не силен в тонкостях корпоративных связей, тем не менее мне известно, что менеджерам вроде вас приходится… хм… замалчивать некоторые факты, дабы компания не теряла престиж. Возможно, такое поведение оправданно, если речь идет о бизнесе, но мы-то имеем дело с убийствами.
– Следить за имиджем компании – моя основная обязанность, – напряглась Эми. – И я никакие факты не замалчиваю. Я просто выборочно их подаю. Вы же не думаете, будто Айк Роуз велел мне лгать полицейским, которые расследуют убийства?
– Эми, Айк Роуз только что пытался выдать адвоката с широчайшими полномочиями за своего секретаря. По-моему, это самая настоящая ложь.
– Это не ложь, а обыкновенная глупость, – нахмурилась Эми. – Причем глупость не Роуза, а Ричарда. Я ему говорила, что номер не пройдет. В смысле, я говорила, что копы не такие уж дураки.
– Буду расценивать ваши слова как комплимент. Но позвольте продолжить мысль: вас не напрягает тот факт, что ваши люди нам лгут; вы напрягаетесь лишь в тех случаях, когда они лгут неумело. Можете называть это выборочной подачей фактов, однако имейте в виду: некоторые судьи предпочитают термин «препятствование осуществлению правосудия». Причем препятствование это является преступлением независимо от того, намеренное оно или ненамеренное.
– Я между молотом и наковальней, – произнесла Эми.
– Хотите об этом поговорить?
– А вы будете за психотерапевта?
– Нет, я буду за копа из убойного отдела, который готов помочь вам контролировать наносимый компании ущерб, если вы согласитесь на сотрудничество.
– До «Ламаар энтерпрайзис» я успела поработать всего в двух компаниях. Сразу после колледжа устроилась в «Джейджер энд Дэннис», нью-йоркскую пиар-компанию. Потом пять лет работала в Хьюстоне, в «Шелл». В нефтяном бизнесе вообще все засекречено, ведь нефтяные магнаты почти сплошь связаны с политикой. А потом меня взяли в «Ламаар». Я надеялась, мне больше не придется юлить. Но вышло совсем наоборот. Для Айка Роуза главное, чтобы все было шито-крыто.
– Даже когда гибнут люди?
– Особенно когда гибнут люди. Можете вы на минуту перестать вести мысленный протокол?
– Не могу, я же коп. Слышали когда-нибудь фразу «Все ваши слова могут быть и будут использованы против вас»?
Эми допила вино почти залпом и махнула Рэнди, чтобы он повторил. Я тоже осушил стакан.
– Ладно, расскажу, – произнесла Эми. – Примерно полгода назад четверо студентов решили проверить на выносливость Кошек на Орбите.
– Как это?
– Ну, подростки так веселятся: катаются на одном и том же аттракционе и считают, сколько за день можно нарезать кругов.
– Наверно, все дело в длиннющих очередях, – предположил я. – Стоишь в очереди целый час, добираешься до вожделенного аттракциона, минуты три-четыре ловишь кайф – и на этом все. В смысле все сначала – очередь, билет, посадка…
– Не совсем. Обычно ребят, которые решили провести тест на выносливость на том или ином аттракционе, пропускают без очереди. Видите ли, речь идет о том, чтобы побить уже установленный рекорд. Для Кошек на Орбите рекорд – сорок три рейса за день.
Мы с Терри катались на этом аттракционе. Залезаешь в обтекаемый хромированный болид и несешься по рельсам в пещеру. Там темень хоть глаз выколи, только время от времени прибор выпускает световую очередь. Катишь то вверх, то вниз и наслаждаешься пиротехническими спецэффектами.
– Так вот, – продолжала Эми, – автомобильчики в этом аттракционе похожи на четырехместные сани для бобслея. Две пары пассажиров друг напротив друга, а между ними барьер. Подростки каждый раз садились на разные места, а на двенадцатой поездке их посетила блестящая мысль – они решили поменяться местами прямо во время движения. Перелезали через барьер, представляете?
– Я думал, автомобильчики устроены таким образом, чтобы пассажиры не могли хулиганить.
– Знаете, «Титаник» тоже был устроен в расчете на долгое плавание. Парки развлечений, такие как Диснейуорлд, Юниверсал, Сикс флэгз и «Фэмилиленд», из кожи вон лезут, чтобы защитить посетителей. Однако защитить их от их же собственного идиотизма мы не в силах. По понятным причинам мы не продаем в парке спиртные напитки, однако эти ребята успели набраться заранее, причем основательно. Им море было по колено. И вот на крутом вираже, на скорости сорок пять миль в час, Джастин Эриксон, девятнадцатилетний второкурсник Южнокалифорнийского университета, выпал из автомобиля при попытке пересесть. Он пролетел шестьдесят футов. Смерть наступила мгновенно, от удара о землю.
– Когда, говорите, это случилось?
– С полгода назад.
– Что-то я ни о чем подобном в газетах не читал. Даже не слышал ничего, а ведь мы, копы, слышим куда больше простых граждан.
– Для того я и работаю в Отделе корпоративных связей, чтобы в газетах не появлялись заголовки типа «Смертоносная орбита „Ламаар“: студент на полной скорости выпал из болида».
Явился Рэнди с новой порцией спиртного.
– Все в порядке? – поинтересовался он.
Эми кивнула. Прежде чем продолжить рассказ, она дождалась ухода Рэнди.
– Бадди Лонго позвонил через три минуты после падения юноши.
