– Вход в архиве только один, поэтому…
– Завернешь гроссбух в пластиковый пакет и выбросишь в окно той комнаты, где сегодня утром состоялось наше свидание, – именно так делает один человек. А я попозднее вечером залезу на крышу и достану сверток. – В архиве завелся вор? ~– удивленно заморгала Шерил.
– Да. Знаешь, что было в том пакете? Целая пачка писем, документов и как минимум одна книга в переплете. Часть бумаг относится к русской коллекций, но большинство – к более раннему периоду, куда более раннему.
– Почему ты не вызвал полицию? – пристально глядя на меня, спросила Шерил.
– Потому что моя работа еще не закончена и на карту поставлено нечто поважнее нескольких старых бумажек. Хочу узнать, как умерла Сильви и как она связана с архивом. Вызвав целую армию копов, которые закроют Боннингтон на неопределенный срок, я только усложню себе задачу. К тому же, если Элис добьется своего, меня тоже арестуют. Нет, к копам пойду, только как следует подготовившись.
– А пока хочешь провернуть что-то самостоятельно?
– Знаешь, вообще-то подражание – это чистейшей воды лесть, но сейчас дело не в этом. Шерил, я кое-что откопал. Что-то куда более важное, чем украденные бумаги, и настолько серьезное, что случившееся с Сильви воспринимается как сопряженный ущерб. Журнал мне очень нужен. Я уже почти выпросил его у Пила, но вмешалась Элис.
– Такты сейчас играешь на стороне Сильви? – удивилась девушка.
– Да, подаю, играю, забрасываю, очки набираю.
– Тебе ведь следует ее изгнать. Разве не об этом просил Джеффри?
Пускаться в объяснения страшно не хотелось: я знал, как нелепо они звучат.
– Позапрошлой ночью она спасла мне жизнь. Поэтому я вроде бы как в долгу перед твоей Сильви.
– Мертвому долгов не отдашь, – заявила Шерил; карие глаза то превращались в щелки, то становились круглыми, как блюдца. – Ты живешь очень странной жизнью, Феликс, – многозначительно проговорила она.
– Друзья зовут меня Фиксом. Присоединяйся! Девушка взглянула на часы.
– Фрэнк наверняка еще не ушел, – задумчиво проговорила она. – Могу соврать, что забыла сумочку.
Я наблюдал, как на ее лице разыгрывается психомахия: [28] долг против озорства. Шоу необыкновенно занимательное, в другой ситуации я бы получил огромное удовольствие, но сейчас слишком многое стояло на карте.
– Хорошо, – кивнула она, – я попробую.
Минут через двадцать я ждал в проулке возле Боннингтонского архива, практически невидимый в сгустившихся сумерках, и смотрел, как из окна третьего этажа летит пластиковый пакет. Глухое «бум!», и он упал на плоскую крышу. Я взобрался на мусорный контейнер, подтянулся и влез на перекладину. Вот, уже привыкать начинаю. Забрав пакет, тотчас спустился вниз. Из Боннингтона за мной не следили, но ведь вокруг дома, за пыльными окнами которых могло быть сколько угодно похотливых зевак.
Шерил встретила меня за углом, и мы пошли по Юстон-роуд.
– Я теперь сообщница, – проговорила она.
– Да, точно.
– Если кто-нибудь узнает, меня точно уволят.
– Угу, ты говорила.
– Хочу понять, что происходит. Думаю, так будет справедливо.
– Да, вполне справедливо.
Повисла тишина, выжидающая с ее стороны, напряженно-задумчивая с моей.
– Так ты собираешься…
– Пошли, познакомлю со своей хозяйкой. Она тебе понравится.
Пен готовит нечасто, но, когда готовит, обычно случаются три вещи. Во-первых, кухня превращается в ад по-домашнему: с клубящимся дымом и кислым запахом. У сковородок подгорают днища, стаканы лопаются от случайного погружения в кипяток, хриплоголосые гарпии (они же Эдгар с Артуром) насмехаются над суматохой с высоты сервантов, а Пен осыпает их проклятиями. Во-вторых, появляющееся из раскаленной, печи блюдо по виду напоминает фотографию из журнала «100 лучших рецептов», а вкус такой, что даже всемирно известный шеф-повар Альберт Роукс позавидовал бы, И в последних, трудоемкий процесс очищает Пен духовно и физически: пройдя через огонь, воду и медные трубы, она на несколько часов, а то и дней погружается в непоколебимое спокойствие.
Сегодня в честь гостьи их архива она готовила кассуле с бараниной. Сраженная наповал, Шерил попросила добавку, потом еще раз.
– Пэм, восхитительно, пальчики оближешь! – радовалась она. – Дашь мне рецепт?
– Зови меня Пен, милая, – сердечно отозвалась моя хозяйка. – Только, боюсь, определенного рецепта нет, Я готовлю спонтанно и слегка под газом, так что одинаково блюда не получаются.
Пен подлила гостье вина; какого-то австралийского, с орлом на этикетке. Почему-то австралийцы предпочитают украшать свои бутылки хищниками, а не сумчатыми. Будь моя воля, я бы обыгрывал в рекламе национальную самобытность. Я протянул бокал, чтобы налили еще австралийского.
Иногда на вечеринках меня уговаривают спародировать известный номер «Монти Пайтонов» об австралийском вине. Сложнее всего найти тех, кто стал бы уговаривать.
– Получается, ты живешь с Феликсом? – изогнув бровь, спросила Шерил.
– Ну, не как Адам и Ева, – покачала головой Пен. – Хотя, если уж вспомнили Библию, можно сказать, что в Ветхом Завете Феликс упоминается.
– Там, где говорится про Содом и Гоморру?
– Слушайте, я ведь здесь и никуда не исчез! – вырвалось у меня.
– Нет, – пропустив мои слова мимо ушей, продолжала Пен, – я имела в виду Ноя. Очень любил себя, вечно брался за большие, но совершенно абсурдные дела, впутывал в них окружающих, гонялся за каждой юбкой…
– Этого я о Ное не знала…
– Да, он был из озабоченных. Впрочем, как и все в ту пору. Только попадись такому патриарху!
Дальше по программе – «Большой десерт для маленьких проказников» в виде шоколадного торта из супермаркета. Пен потянулась было за арманьяком, но я буквально вырвал бутылку и закрыл в шкафчик, где ее обычно хранили.
– Сейчас нам понадобятся трезвые головы и незамутненное сознание!
– А что будет сейчас?
– Предстоит серьезная работа!
– «Большие, но совершенно абсурдные дела», – процитировала Шерил.
– Вот, я же предупреждала! – покачала головой Пен. Раз с арманьяком ничего не вышло, она налила себе еще вина.
Сдвинув грязную посуду на одну сторону массивного деревенского стола, я разложил поэтажный план дома номер двадцать три по Черчуэй, вернее, снятые в муниципалитете ксерокопии. Затем принес гроссбух, который после броска Шерил плашмя приземлился на крыше и видимых повреждений не получил, и раскрыл на записи за тринадцатое сентября: благодаря вырванной странице, найти ее было легче легкого.
– Чем займемся? – полюбопытствовала Шерил.
– Раз уж Джеффри потрудился точно указать дату, место и время каждого появления призрачной женщины, мы нанесем их на план.
Судя по лицу девушки, это для нее не ответ.
– Потому что мне нужно точно знать, к чему она привязана. Сначала думал, к русским артефактам, но ошибся. Значит, дело в чем-то другом.
– А обязательно должен быть конкретный объект?
– Нет, но обычно бывает. У большинства призраков имеется нечто вроде материального якоря: иногда – место, иногда предмет, иногда даже живой человек, но какой-то определенный центр притяжения в большинстве случаев присутствует.
