– Вроде бы отлить пошел.
– Так приведи его!
– Пожалуй, мне пора уходить.
Роза. Роза – ключ ко всем загадкам, а я понятия не имел, ни где ее найти, ни даже с чего начинать поиски.
Ну, честно говоря, это не совсем верно. Просто вынюхивать в стриптиз-клубе – а других отправных точек не было – казалось не безопаснее, чем шарить в пушечном лафете при свете зажженной спички.
Да, собственная глупость порой изумляет…
Белокурая барменша со второго этажа пронзала меня полными неприязни и подозрений взглядами, но очень экономно и украдкой. Однако моя первая фраза обещала развеять сомнения и представить меня в образе давно потерянного брата.
– Знаешь, – улыбка получилась на диву искренней и обаятельной, – кажется, я сто лет не угощал всю компанию.
Блондинка чуть челюсть на пол не уронила, но постаралась тут же вернуть ее на место.
– Выпивка за мой счет! – услужливо пояснил я. – Всем шампанское! – Достав бумажник, я звонко хлопнул по столу кредиткой. Ну, вообще-то бумажник был Арнольда и карточка тоже, но, уверен, Ласка с удовольствием сделал бы людям что-нибудь хорошее.
Оправившись от потрясения, барменша стала резво, пока ко мне не вернулся рассудок, доставать бутылки. Взяв первую, я ободрал фольгу и, пока блондинка расставляла бокалы, вытащил пробку. К тому моменту слух разлетелся по всему залу, и к стойке слетелись девочки. Понятно, наценка здесь бешеная, и в дополнение к постельным гонорарам девочки, вероятно, получают проценты от выручки бара: раскрутить клиента на спиртное куда проще, чем, так сказать, обычный трудовой процесс.
Не успевая наливать, я вручал каждой по бокалу: радостно и чуть неловко вкладывал в протянутые руки так, чтобы обязательно коснуться кожи. Я хорошо представлял, что ищу, но вместе с тем понимал, слишком привередничать не стоит.
Фортуна улыбнулась на девушке номер восемь или девять – тощей недовольного вида брюнетке в огненно-красном бюстгальтере, трусиках с сердцем из блесток в центре, прозрачном топе и черных, украшенных ирисами чулках.
– Мы ведь еще не знакомы! – начал я, сжимая ее детскую ручку в ладонях, чтобы «скачать» побольше информации. – Как тебя зовут?
– Жасмин, – промурлыкала брюнетка, пронзая потенциального клиента якобы страстным взглядом, – а тебя?
– Джон, – выбрал я первое пришедшее в голову имя.
– Ну, Джон, хочешь пойти со мной наверх?
– Да, да, конечно!
Надо же, и дуться перестала!
– А чем заняться желаешь?
– Обожаю контактный массаж, – ляпнул я и, предвосхищая дальнейшие вопросы, добавил: – Умеешь делать растирание по-эдинбургски? – Конечно, умею, негодник эдакий! – и глазом не моргнув, соврала Жасмин, Затем получила от барменши ключ, мельком взглянула на номер комнаты и, по-хозяйски взяв меня под руку, уволокла прочь. Что же, в конце концов, я здесь только Джон.
Вряд ли я уже бывал в той комнате, но она мало отличалась от увиденных ранее: скучная, стандартная, стерильная коробка, олицетворяющая торжество функциональности над формой так же убедительно, как пальчиковая батарейка над птицеводческой фермой.
– Давай объясни, какой именно массаж сделать, – замурлыкала хитрая Жасмин, усаживая меня на кровать, – тогда и цену назову.
Я старательно изобразил уныние и подавленность:
– Вообще-то, Жасмин, хотелось бы просто поговорить: мы же не знакомы и все такое, Почем миссионерская поза без всяких наворотов?
Я опасался, что начнется скандал, но девица отреагировала спокойно: наверное, куда больше клиентов, чем мне казалось, доходят до этого этапа и в последний момент теряют самообладание.
– Шестьдесят фунтов, Джон. Давай разберемся с деньгами, а потом можно сколько угодно разговаривать.
Я безропотно выложил три двадцатки, и Жасмин выскользнула из комнаты, предположительно для того, чтобы передать их дежурной барменше-надзирательнице, потом вернулась и прикрыла за собой дверь.
– Хочешь, разденусь? – с улыбкой предложила девушка, подошла ко мне и накрыла грудь ладонями.
Учитывая эфемерность наряда, жест чисто символический и никак не способствовал созданию атмосферы, благоприятной для спокойного разговора.
– Спасибо, не стоит. В одежде тоже хорошо. Очень хорошо!
Жасмин прижалась ко мне и положила руку на колено. Нежный цветочный запах ее тела совершенно незаслуженно напомнил Джулиет, она же Аджулустикель, и я едва сдержался, чтобы не отстраниться.
– Ну, Джон, о чем поговорим? – голосом маленькой девочки заворковала Жасмин.
Я пошел ва-банк.
– У тебя есть коллега по имени Роза. Кажется, вы работаете в одни и те же дни, вот я и решил, что ты ее знаешь.
Очевидно, Жасмин ожидала услышать совсем не это. Тем не менее она выкрутилась.
– Значит, Роза – твоя любимица?
Тут же вспомнился острый кухонный нож.
– Очень сильное осталось впечатление, – кивнул я и мысленно преклонил колени перед алтарем совести, каясь в столь мерзкой лжи. – После первой встречи все мечтал о новом свидании… Увы, ее сегодня нет.
– Да, точно, – Жасмин старательно изображала наивную девочку, но в голосе послышалась настороженность: наверное, так полагалось по правилам борделя. – Давай притворимся, что я это она. Можешь звать меня Розой.
Я категорично покачал головой.
– Хочу убедиться, что с ней все в порядке, и еще раз поговорить хочу.
Девушка не ответила: мои слова либо проняли ее, либо напугали – вдруг странная одержимость перерастет в насилие? Я очень надеялся на первое, потому что, прикоснувшись к тонкой руке, увидел мимолетный образ Розы. Как минимум Жасмин ее знала, а при наилучшем раскладе даже беспокоилась.
Однако реакция девушки многообещающей не казалась.
– Роза в порядке, – буркнула она: голос моментально изменился, от приторного сюсюканья не осталось и следа. Надо же, и руку с колена убрала!
– Почему ты так думаешь?
– Потому что видела Розу вчера, и она была в полном порядке.
– В какое время ты ее видела? Темные глаза полыхнули гневом.
– Слушай, если ты из какой-нибудь социальной службы, лучше задницу мне поцелуй!
– Мы ведь сошлись на миссионерской позе! К тому же я не из социальной службы и не из полиции, хотя на копов у тебя наверняка глаз наметан. Нам с Розой действительно нужно поговорить, и я действительно за нее тревожусь. Если, по-твоему, с ней все в порядке, тогда прекрасно! Только скажи, в какое время ты ее видела?
Смирившись с неизбежным, я достал стремительно худеющий бумажники выложил еще двадцатку. Жасмин к ней даже не потянулась, лишь смерила меня хмурым взглядом, в. котором, однако, не было ни капли агрессии: девушка просто выходила из образа и снимала маску. Похоже, мне снова повезло: Жасмин и сама беспокоилась о Розе. По крайней мере я не видел другого объяснения тому, что она не свистнула вышибалу и не забрала лишнюю двадцатку.
Тем временем жрица любви вычисляла оптимальную для себя степень откровенности, и я понимал, что услышу правду в весьма усеченном варианте.
