точек зрения, предложения, содержащего аргументы в пользу изменения статуса данного вида. Благодаря своему положению в ВВФ Джорген имел доступ к самой свежей научной информации, которая бы резко усилила эффект от предложения. Более того — в написанном им предложении он мог бы заявить о своем личном обязательстве добиваться запрета. Такое обязательство в устах одного из виднейших представителей ВВФ могло бы вызвать коренной поворот в его политике.
К моему облегчению, Джорген не сомневался.
— О’кей, я сделаю это. Я на месяц оторвусь от работы, но сделаю. Я вернусь сюда как раз к сроку. Но только… — смутился он, колеблясь, — сам видишь, я не могу сделать это в рамках ВВФ. Не может ли ЕИА помочь мне средствами на оплату авиабилетов?
Я рассмеялся от всей души.
— Мы, как всегда, голы как соколы, но не беспокойся. Деньги я как-нибудь наскребу. У нас еще одиннадцать месяцев до следующей конференции КИТЕС, а все предложения должны быть поданы за пять месяцев до нее. То есть нужно успеть к маю. А прежде чем найдем страну, которая согласится выступить с этим, надо иметь с чем. Успеешь написать предложение по Приложению I к марту?
— Постараюсь к концу марта, — обещал Джорген.
Впервые за эту неделю я был настроен оптимистично.
Глава девятая
Ноябрь 1988
Танзания
Эллан
— Я думал насчет Бурунди и Заира, — сказал я, — и не уверен, что если мы сейчас туда отправимся, то проведем время с наибольшей пользой.
Рос, которая была занята переписыванием содержимого своей записной книжки, взглянула с удивлением:
— Ну а куда, по-вашему, нам бы еще податься?
— У нас много информации по Танзании. Во-первых, это судно «Фадхил Аллах», которое ходит туда и забирает с побережья кость; во-вторых, когда мы были в Дубае, мы нашли записи об экспорте из Танзании; и вообще сведений по Танзании все больше и больше. Сдается мне, что это весьма крупный центр контрабанды костью.
Я порылся в сумке и вытащил оттуда тетрадь с отрывными листами.
— Йен Дуглас-Гамильтон составил мне отчет о браконьерстве в Селусском заповеднике и назвал ряд имен для контактов. У нас будет возможность проследить множество путей, если отправимся в Танзанию.
Дейв бросил взгляд на тетрадь и нахмурился:
— Так-то так, но если мы отправимся в Танзанию, мы не попадем тем же заходом в Бурунди, а там как раз девяносто тонн кости.
— Видишь ли, после того, что я услышал на встрече КИТЕС, я полагаю, что шансы выведать что-либо новое о кости в Бурунди более чем скромны. Кроме того, там и без нас хватает людей, стремящихся понять, что там происходит. И они уж за себя постоят. Нужно будет, всегда успеем съездить. Но сейчас я решительно чувствую, что лучше будет на десять дней отправиться в Дар-эс-Салам.
— А что ж, правильно, — согласилась Рос.
Дейв колебался.
— Слушай, — сказал я. — Не валяй дурака. Не забудь, Дейв, что в Танзании находится Серенгети.
Он рассмеялся.
— Да будет тебе. Ты не из тех, кого надуешь!
Танзания давно очаровала меня. Мне доводилось обсуждать проблемы слоновой кости с Хрисом Хаксли, в прошлом членом секретариата КИТЕС, при встрече с ним в Англии в начале этого года.
— Ты не добьешься поддержки департамента живой природы в Танзании, — пророчил Хаксли, — его директор Фред Львесуэла отнюдь не фанатик в деле защиты природы.
Я дал понять, что рано или поздно присмотреться к Танзании придется все равно. Хаксли словно читал мои мысли.
— Кстати, — сказал он, — тебе было бы нелишним знать, что торговцы костью поступили круто с последним из тех, кто расследовал торговлю в Дар-эс-Саламе: слишком глубоко сунул свой нос, так они оттяпали его вместе с головой, водрузили ее на капот «лендровера» и целый день возили по городу для острастки другим.
— Кто тебе это рассказал? — скептически спросил я.
Хаксли таинственно поглядел на меня.
— Не могу тебе этого сказать. Я только предупреждаю тебя. Всё.
Хаксли и был тем, кто впервые представил меня Йану Паркеру, и Паркер подтвердил его рассказ:
— Точно-точно. Отрезали башку и возили на машине. Я им не верил. История выглядела слишком притянутой за уши, чтобы воспринять ее всерьез. Но почему оба рассказали мне одно и то же? Чтобы отговорить от поездки в Танзанию? Неужели боялись, что я открою там что-то, для них нежелательное?
Первым же развлечением по прибытии в Дар-эс-Салам для Рос и Дейва, но никак не для меня, явилось то, что я забыл справку о прививках. Два часа я спорил с аэропортовским «доктором», которой, держа наизготовку отвратительнейший шприц, грозил мне неминуемым уколом. Единственной альтернативой, объяснил он с едкой ухмылкой, было бы «позолотить ему ручку». К счастью, мой канадский паспорт помог мне избежать и того и другого. «Канада и Танзания — большие друзья, — талдычил я ему, — Канада делает много подарков Танзании», — повторял я, пока у него не лопнуло терпение, и он не помахал мне ручкой.
Дар-эс-Салам — что в переводе означает «Гавань мира» — стал для меня шоком после Найроби, довольно богатого по африканским меркам. Здесь же, напротив, улицы были грязны и изрыты, здания обветшали, уличного освещения не было и в помине. Первую ночь мы провели, шлепая комаров в ветхой гостинице на берегу моря, где не было не то что кондиционеров, но и исправных телефонов. На следующее утро, по общему согласию, мы переехали в гостиницу «Кундучи-Бич» в пятнадцати милях от столицы — одно из немногих мест, где можно было достать комнаты.
Это было каким-никаким, но улучшением. Отель «Кундучи-Бич» знавал лучшие времена, его некогда роскошный декор в стиле шестидесятых сильно потускнел. Двери в наши номера, похоже, не раз пытались выбить, а стены покрыты многолетней грязью. В Танзании было еще жарче, чем даже в Кении, но в гостинице, по крайней мере, нашлось несколько вентиляторов, гонявших лопастями воздух, и, что особенно важно, здесь были телефоны. Наши номера имели еще одно неожиданное преимущество: великолепный вид на идиллический тропический пляж.
Еще когда мы были в Кении, нам посоветовали разыскать некоего Нейла Бейкера, когда мы приедем. Нейл, инженер и орнитолог, отдавал много сил сохранению природы. Мы оставили у него записку с просьбой встретиться с нами и поехали назад в город. Мы наняли красный «фольксваген» типа жука, вместе с шофером, что оказалось весьма полезной затеей ввиду чудовищного состояния дорог, как будто подвергшихся ковровой бомбардировке. Шофер по имени Джон мастерски вел машину, объезжая воронки,
