— Думаю, завтра будем, — уклончиво ответил он.
— В таком случае, — начал я, — есть две вещи, которые я опровергаю от имени ЕИА. Во-первых, вы воспроизвели кадр из фильма, снятого ЕИА, без нашего разрешения. Во-вторых, вы дали необъективную информацию о нашей телепередаче.
— Что вы имеете в виду?
— А то, что вы игнорировали тот факт, что в выпуске новостей Ай-ти-эн мы привели интервью с менеджером косторезной фабрики в Дубае Симоном Ли, сообщившим, что он по-прежнему направляет кость в Гонконг и что его фабрика покупает сырье, добытое браконьерами в Африке. Это не мы выдумали. Это его собственное признание. И наконец, тот факт, что ящик, изображенный на фотографии, получен из Сингапура, нисколько не ослабляет наших аргументов. Сингапурская фабрика Пуна получила в прошлом году из Дубая двадцать тонн обработанной кости. Затем эта кость была направлена в Гонконг. Ящик, изображенный на снимке, почти наверняка проделал тот же путь.
Ричарду Чену крыть было нечем.
Тогда я продолжил:
— Я думаю, вы серьезным образом искажаете информацию ЕИА и для подтверждения этой необъективной информации используете фото, принадлежащее ЕИА. Гонконгские власти окажутся в двусмысленном положении в случае распространения данного документа, и заверяю вас, что ЕИА будет вынуждена обратиться в суд для защиты нашего материала и информации.
Чен был захвачен врасплох.
— Что ж, — нерешительно сказал он, — вообще-то я еще не решил, будем ли мы рассылать завтра этот документ. Я хорошенько подумаю. Возможно, я воздержусь от этого.
Конечно же, документ так и не появился на конференции. Вместо него Чен распространил краткий, тщательно отредактированный циркуляр, подчеркивающий «значительное усиление» Гонконгом ограничений, налагаемых КИТЕС.
Дейв подъехал сюда как раз к моменту открытия конференции и представления Йаном Паркером и Роуаном Мартином отчетов о торговле слоновой костью, которые были наконец-то закончены. К сожалению, эти отчеты были разосланы делегатам по почте только на предыдущей неделе, так что лишь немногие успели их получить, а в запасе экземпляров не было. Я заподозрил, не специально ли это сделано ради противящегося запрету лобби, так как в обоих докладах подтверждалось существование нелегальной торговли.
В докладе Мартина, завершенном за шесть месяцев до конференции, шла речь о торговле слоновой костью на юге Африки. Будучи в Америке, я встретился с Крэгом ван Ноутом из «Монитор Консорциум» — одной из дочерних американских природоохранных групп, заявлявшей, что Южная Африка экспортирует 100 тонн добытой браконьерами кости в год. Роуан Мартин в своем докладе оспаривал эту цифру, но, тем не менее, допускал, что она может равняться 40 тоннам. Он также соглашался с тем, что браконьерство в Зимбабве растет.
Когда после первого дня работы конференции мы с Дейвом шли через гостиничный холл, я остановился, чтобы приветствовать Энтони Холл-Мартина из делегации Южной Африки. В начале 80-х годов этот ученый выразил опасение, что в перспективе в Африке может остаться едва 100 000 слонов. Теперь был повод напомнить ему об этом предсказании.
— Похоже, ваш план выполняется строго по графику, — сказал я с кислой миной на лице.
— Почему Южная Африка противится запрету? — спросил его Дейв. — Неужели кость имеет экономическое значение для такой богатой страны, как ваша?
Холл-Мартин пожал плечами.
— Из принципа. Хотим продемонстрировать региональную солидарность с Зимбабве. Нам важно региональное сотрудничество.
Выходило, что влияние на споры оказывала не только политика, но и экономика.
Был заслушан также доклад рабочей группы по исследованию торговли слоновой костью — независимого органа, состоящего из ученых и борцов за охрану природы, назначенного КИТЕС для исследования текущей ситуации, — но те оказались куда менее осторожны в своих выводах, нежели Роуан Мартин. Их изыскания подтверждали, что поголовье слонов на Африканском континенте сокращается повсеместно, и громко прозвучала тревога за их будущее. Неудивительно, что страны, заинтересованные в продолжении торговли костью, встретили доклад в штыки.
Выступавший от имени Зимбабве Роуан Мартин в своей критике изысканий ученых дошел до конфуза. Он сообщил, что по своей плодовитости зимбабвийские слоны скоро догонят и перегонят кроликов.
— Наши слонихи, — заявил он, — способны зачать детеныша в семь лет и родить к девяти.
Ответом был взрыв хохота присутствовавших в зале заседаний ученых. Все они твердо знали, что африканские слоны достигают половой зрелости лишь на втором десятке, причем самцы еще позже.
— Я как биолог поздравляю зимбабвийских слонов с невиданным прежде достижением, — сказал Пьер Пфейфер. — Остается только научиться рожать детенышей уже с бивнями!
Когда всеобщий смех умолк, Пфейфер продолжил:
— Как вы думаете, сколько времени еще продержится Зимбабве, когда по всему Африканскому континенту пронесся опустошительный смерч?
Это был весомый козырь. С того времени, как браконьерство вылилось в серьезную проблему, оно прошлось волной по северу Африки, затем через Судан и Эфиопию по Кении, Уганде, Заиру и Танзании и докатилось до Замбии, Мозамбика и Анголы. Предполагать, что у Зимбабве есть какой-то особый иммунитет, не было оснований. Напротив, в докладе самого же Мартина прозвучала тревога, что проблема браконьерства уже заявила о себе в полный голос в ряде районов Зимбабве.
Осмеянный Мартин, тем не менее, продолжал нападки на рабочую группу, заявив, что Зимбабве якобы не пригласили для участия в исследованиях. Стив Кобб, который вел наблюдение за подготовкой отчета, остановил докладчика.
— Это неверно, Мартин. Вас пригласили для участия в прогнозировании популяции в рамках исследования. Вы ответили отказом. Вот что вы сказали, — Стив Кобб порылся в своих записях. — «У меня не такое большое сердце, чтобы могло обливаться кровью за всех слонов в Африке».
Реплика вызвала бурную реакцию представителей природоохранных групп. В условиях, когда вид обречен на гибель, местнический подход к проблеме был недопустим.
Уязвленный замечанием Стива Кобба, Мартин теперь обратил всю свою желчь против Косты.
— Среди нас объявился крестоносец, — заявил он, — который открыл новую религию: спасение слонов. Сей крестоносец из Танзании молится по новой Библии, имя которой — «Отчет о работе группы по исследованию торговли слоновой костью». И ныне он ищет Святой Грааль, название коему — запрет на торговлю костью…
К моему изумлению, словеса ударили по нему бумерангом. Коста равнодушно проглотил атаку Мартина, слишком хорошо зная эту персону, чтобы затевать мышиную возню. Но ряд других делегатов почувствовали, что в своих нападках Мартин зашел слишком далеко, и прилюдно набросились на него с упреками, чтобы он заткнулся.
Одной из проблем, с которой всегда приходилось сталкиваться при борьбе за выживание слонов, являлось пораженческое настроение многих африканских государств. Оно возымело место и на этой встрече.
— Вымирание слонов в Африке неизбежно, — сказал делегат из Конго, — они все равно вот-вот исчезнут.
Подобное отношение культивировалось годами, и одним из его проповедников неизменно был Йан Паркер. Он выдвигал аргументы, что Африка больше не сможет прокормить слонов; что непрерывный рост населения, обреченного на нищету, приведет к разрушению и эрозии почвы, необходимой для существования слонов. Что до магнатов из Гонконга, то, по рассуждениям Паркера, они ничуть не виноваты в сокращении поголовья африканских слонов. Напротив, Паркер выставлял их благодетелями, которые спасают африканскую экономику, покупая кость.
Но туман, который он напускал год за годом, наконец-то стал рассеиваться. Знаком этого явился вызов, брошенный Ричардом Лики членам конголезской делегации.
— Как председатель этой встречи, я взялся сохранять нейтралитет, — сказал он, — но как специалист
