ответить за свои поступки. Ведь общественность поверила, что они будут лоббировать полный запрет.
По залу пронесся одобрительный гул. Среди представителей природозащитных групп, почувствовавших, что ВВФ их предал, давно вскипали горечь и разочарование.
— А что, если нам прямо сейчас пойти туда, где заседает ВВФ, и вызвать их на обсуждение вопроса? — сказал глава отделения «Гринпис» в Германии Петер Пюшель.
— Я думаю, Эллан как раз сейчас договаривается с ними о встрече, — сказал я.
Эллан
Я снова нарушил этикет, но у меня не было другого выхода. Если бы я не выступил, запрету на торговлю слоновой костью грозило бы остаться несбыточной мечтой. Я легонько постучал в дверь, за которой проходило заседание группы ВВФ по торговле, и вошел. Двадцать лиц обернулось в мою сторону.
— Простите мое вторжение к вам на собрание, — извинился я, — но среди других неправительственных организаций нарастает чувство, что борцы за защиту природы разделились во мнении по вопросу о Приложении I и в результате нас ждет жестокое поражение.
Том Милликен, возглавлявший группу ВВФ по управлению торговлей, запротестовал:
— Как же так, Эллан? Мы стояли твердо на нашей позиции в течение всей конференции. Мы объявили о допущении, что ряд стран юга Африки может быть освобожден от включения в Приложение I, если они приостановят торговлю слоновой костью на два года.
— Возможно, Том, но большинство делегатов в замешательстве. Если вы вместе с ИЮКН заявляете о приемлемости менее жесткой меры, чем полный запрет, следовательно, ваши взгляды отличаются от взглядов других борцов за защиту природы.
Прежде чем кто-нибудь из них смог возразить, я продолжил:
— Прокол в позиции ВВФ заключается в том, что исключение из правил нельзя ограничить строго рамками Зимбабве, Ботсваны и Южной Африки. Коль скоро создается прецедент исключения, это будет нарастать как снежный ком. Сегодня три страны, завтра девять — может быть, уже к понедельнику! Видите, сегодня предлагалось еще две резолюции! Если мы твердо не определимся в единой позиции, мы потерпим поражение, — предупредил я, — и сокрушительное поражение!
По крайней мере, они меня слушали. Я видел, как Джорген о чем-то переговаривался с соседями. Затем они обернулись ко мне:
— Поговорим чуть позже, Эллан. Нам надо поработать над Приложением I.
— Как вы думаете, что, если несколько человек от вашей группы встретятся с несколькими представителями других неправительственных организаций с целью выработки общей стратегии? Давайте соберемся в баре этажом ниже, когда закончите вашу встречу.
— Все согласны? — спросил Джорген.
Послышался шепот в знак одобрения.
— Прекрасно, — кивнул Джорген, — давайте за час завершим нашу встречу и соберемся в баре этажом ниже.
Мы пришли в бар, как и было намечено, но «несколько человек» от каждой группы вылилось в тридцать, и споры разгорелись так яростно, что не поддавались управлению. Через полтора часа мы с Дейвом предложили собраться в вестибюле по нескольку человек от каждой стороны. Теперь нас было всего десять, можно было продолжать дискуссию. В числе собравшихся были Джорген, Кристина, Стив Кобб, Сью Либерман, Том Милликен и, конечно, мы с Дейвом.
— Нам нужно прийти к единой позиции, — повторил я. — Мы знаем, что ВВФ, группа по торговле и ИЮКН хотят разрешить раду южноафриканских стран, чтобы их слоны оставались в Приложении II с тем, что они введут мораторий на торговлю костью сроком на два года. Но Зимбабве только что объяснила, что ни при каких условиях не станет поддерживать запрет, так что эта стратегия исключена. Значит ли это, что теперь ВВФ и группа торговли поддержат введение полного запрета?
Джорген попытался объяснить, чем вызвана позиция ВВФ, приведшая к расколу.
— Дело в том, что, если слоны будут внесены в Приложение I, по существующим правилам их очень трудно будет вернуть обратно в Приложение II. Мы хотим оставить возможность, чтобы те страны, в которых удастся наладить регулирование поголовья слонов, могли выйти из Приложения I.
Начался очередной виток дискуссии. Через двадцать минут слово взяла Кристина:
— Я, к сожалению, вынуждена покинуть вас, но я скажу, что это самый важный вопрос, когда-либо поднимавшийся на конференции. — Она взглянула на Джоргена. — Я хочу, чтобы ВВФ задумался вот над чем. Я не умею достойно проигрывать. И если мы проиграем по вине ВВФ, я напишу каждому, кто вас поддерживает, что это поражение случилось по милости вашей организации. — С этими словами Кристина покинула нас.
Джорген выглядел как оплеванный.
— Такого мы от нее не ожидали! — воскликнул он.
— Разрушительно! — согласился Стив Кобб.
«Один — ноль в пользу Кристины, — подумал я. — Этот выпад был для них неожиданным. Кристина весьма уважаемая фигура в природоохранных кругах Вашингтона, и столь нехарактерный для нее срыв подчеркнул глубину ее переживания за это дело. Она не собиралась вот так, сплеча, дискредитировать ВВФ. И мы не собирались».
Но надо было разобраться с позицией ВВФ. Раскол в природоохранном движении был худшим для нас вариантом. Возможно ли было снова оказаться по одну сторону баррикады? С большой натяжкой можно было понять аргумент Джоргена: если страны, где еще много слонов, поймут включение в Приложение I как навечно, они едва ли будут счастливы поддержать его.
— О’кей, — подумав, сказал я, — согласится ли ВВФ поддержать предложение по Приложению I, если будет достигнута договоренность, что будут установлены критерии, которые позволят тем или иным странам выйти из этого Приложения в будущем?
Том и Джорген переглянулись.
— Ну что ж, — осторожно сказал Джорген. — С этим мы все согласны.
Это был крупный прорыв. Когда наконец-то забрезжила надежда на соглашение, импровизированная встреча была объявлена закрытой. Когда я выходил из вестибюля, ко мне присоединился Джорген. Он по- прежнему выглядел настороженным.
— Дайте личное обещание, что поддержите, — сказал он.
— Не беспокойся. Поддержу, — кивнул я.
Вообще-то поправка, которую я собирался предложить, уже выносилась на обсуждение сомалийским делегатом в пятницу, но было уже слишком поздно, чтобы вести дискуссии по ней. Непосвященным может показаться, что она мало чем отличается от предложения ИЮКН о введении моратория, но в действительности она предлагала куда более строгие меры. Странам, которые после двух лет моратория желали бы возобновить торговлю костью, предстояло доказать, что дела у них идут нормально, — в отличие от предложения ИЮКН, согласно которому в 1991 году право на торговлю возобновлялось автоматически. Разница существенная. Это означало, конечно, что в 1991 году нам предстояла новая схватка, когда страны юга Африки возжелают снова записать своих слонов в Приложение II; но это как-никак заставит их взять под серьезный контроль поголовье слонов и торговлю, а уж ЕИА сделает все, чтобы они не могли, как прежде, пускать пыль в глаза общественности.
В воскресенье вечером состоялась новая встреча неправительственных организаций, и я разъяснил новые предложения ЕИА. Они почти не встретили возражений. К концу встречи наконец-то все природоохранные группы объединились вокруг Приложения I. Теперь наша задача была убедить всех остальных голосовать за предложение, выдвинутое сомалийцами. А сделать это было непросто: поскольку предложение не было зачитано, большинство делегатов и не слышали о его существовании, и у нас было слишком мало времени, чтобы обратить внимание на это предложение. За несколько часов до начала заседания ЕИА, состоявшая из 8 человек, начала лоббировать.
