– Благодарю вас, мой господин, – сказал он, – за то, что указали, насколько безнадежна наша ситуация. Теперь мне гораздо лучше.
– Не торопите так с выпивкой, мой господин, – сказала Келе, отодвигая бокал Квотерволза своим. – Вы же знаете, я девушка деликатная, и поэтому мне нужна соответствующая доза, чтобы я не упала в обморок.
Квотерволз фыркнул.
– Ты потеряешь сознание, только если как следует надерешься. – Он вновь фыркнул. – Деликатная девушка! Задница!
– А вот по твоей заднице пройдется мой сапог, если ты будешь продолжать задевать мою чувствительную натуру, – ответила Келе.
– Дети, дети! – укоризненно сказал я. – Это вы так и собираетесь вести себя по дороге домой?
Квотерволз и Келе посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Конечно, мой господин, – сказал Квотерволз. – Иначе помрем со скуки.
Келе согласно кивнула.
– Для салаги Квотерволз не так уж и плох, – сказала она. – Лет через сто, глядишь, и получится из него настоящий моряк.
– Ни за что, – возразил он. – Я ненавижу воду. А рыбу – еще больше.
– Что ж, тогда тебя впереди ждут одни удовольствия, – радостно сказала Келе.
Еще когда Джанела одевалась, я заметил висящий у нее на шее мешочек с каким-то талисманом. Когда она надела тунику и, глядя в зеркало, оправила ее так, чтобы с помощью складок совершенно скрыть талисман, я понял, что это такое. Это же была та самая коробочка!
– Неужели у тебя есть план спасения? – спросил я.
– Так хотелось бы сказать «да», любовь моя. Но я не могу ничего придумать для нашего спасения.
– Зачем же ты берешь с собой коробочку?
– Я уже думала об оружии, которое мы могли бы спрятать на себе, – сказала она. – В призрачной надежде ранить одного-двух, прежде чем нас убьют.
– Я сам думал об этом, – сказал я. – Да что толку? Нанести царапину или две на чешую демона? Нет уж, лучше я приму грядущее спокойно, не размахивая попусту руками, как старый истеричный дурак.
Я внимательно посмотрел на нее.
– Но тем не менее ты так и не сказала мне, зачем же ты берешь с собой коробочку?
– На всякий случай, – серьезно сказала она. – Чем больше я ее изучаю, тем больше убеждаюсь, что эта коробочка, созданная королевской колдуньей, увеличивает мощь заклинаний. А вот насколько, сказать не могу. И мне пришло в голову, что когда Баланд будет совершать задуманное против нас и при этом боги смилостивятся над нами, то я смогу заклинание Баланда направить против него. Мы при этом все равно умрем. Но, по крайней мере, есть шанс сделать так, чтобы и он тоже пострадал.
– Из твоих бы уст да прямо в уши Тедейту, – сказал я.
– Именно об этом, дорогой мой Амальрик, я и думаю. Когда демоны-солдаты повели нас из наших апартаментов, мы не знали, где окажемся. Я не мог себе представить, чтобы они решились устроить над нами экзекуцию в каком-нибудь амфитеатре на глазах у всего населения. Ведь даже если Баланд держал в заложниках короля, такое публичное действие могло привести к грандиозному мятежу.
Но, пока мы шли, я молился богам, чтобы король Баланд пошел на такую глупость. И тогда даже ему и его солдатам не сдержать разъяренную толпу.
Но такая возможность таяла на глазах по мере того, как мы все дальше уходили от дворца. Нас повели не к амфитеатру, а по той тропинке, по которой проходили мы с Джанелой в тот день, когда впервые спустились в подземный тронный зал.
Остальные люди нашего отряда уже ждали нас в парке под усиленной охраной. Завидев нас, они вскочили и стали выкрикивать наши имена, а также имена Квотерволза и Келе, которых, как им казалось, они видели рядом с нами, что доказывало успешное действие заклинания Джанелы.
Не обращая внимания на демонов-охранников, наши друзья окружили нас, кто-то смеялся, кто-то плакал, проклиная судьбу, загнавшую нас в столь безвыходное положение.
– Подумать только, сколько денег перевел я, оплачивая жертвоприношения, мой господин, – жаловался Пип. – И вот мне за это благодарность! Вы уж в своей рукописи, надеюсь, предупредили потомков, чтобы они задумались. А десятина, которую я платил даже с наворованного? Что толку, спрашиваю я вас?
– Ты, Пип, поосторожнее со своими богохульными речами, – сердито сказал Отави. – Другие воспринимают происходящее по-иному. А боги по ошибке могут принять твою черную душу за чью-нибудь еще.
– Это вряд ли, – мрачно сказал Пип. – Они приметили меня, когда я еще на четвереньках бегал. – Он усмехнулся мне, показывая обломанные зубы. – А может быть, мне в последней дороге ухватиться за ваш рукав, господин Антеро? Ведь там, где окажетесь вы, богатств наверняка больше, чем в загробной обители для бедных, куда попадет страдалец Пип.
– Держись, если хочешь, – сказал я. – Но не промахнись. Говорят, что в загробной жизни богатых ждут лачуги, а бедных – дворцы королей.
Пип фыркнул.
– Прошу прощения, мой господин, но только такого пустого сотрясения воздуха я не слыхал с того времени, как мой дед съел блюдо испорченных бобов. Богатые останутся богатыми, куда бы боги их ни закинули.
