напоминает о том, какой богатой была моя жизнь. Боже, как она была хороша!
– Но я смотрю на ваше лицо, Франсес, – вы вспоминаете не только хорошее.
Она не ответила.
Разве лучше вспоминать обо всем, что мы потеряли? Особенно если знаем, что оно ушло навсегда. Плохие времена, плохие люди, плохие решения, плохие планы – надо ли о них вспоминать?
Думаю, нет, – особенно Франсес. Ее рассказы, даже когда речь шла о хорошем, о встрече с Фрейдом и тому подобном, поднимали волну меланхолии и утраты, которая перебивала даже запах самых экзотических цветов, наполнявших комнату.
– Мне, пожалуй, пора. Надо возвращаться в Крейнс-Вью.
Она закрыла глаза и кивнула. Она понимала, что выбора у меня не оставалось.
– Если ты сейчас уйдешь, то не сможешь сюда вернуться, пока не примешь решения. Ты не будешь под защитой.
– Я не хочу быть под защитой. – Наклонившись, я поцеловала ее в лоб. От нее пахло тальковой присыпкой. – Спасибо вам за все, Франсес. Несмотря на все случившееся, я по-прежнему очень вас люблю.
– А я тебя. Вот о чем я всегда жалела – что у меня нет ребенка. Дочки. Теперь, когда я тебя узнала, я понимаю, чего была лишена, и еще больше жалею об этом.
Я коснулась ее щеки и, выйдя в коридор, закрыла за собой дверь.
Я не успела сделать и двух шагов, как меня начало трясти. Я была еще не готова. Думала иначе, но ошибалась. Еще пять минут с Франсес. Еще несколько вопросов. Мне необходимо было провести с моим другом еще хоть пять минут. И тогда у меня хватит сил перенести все, что мне предстоит. Она это поймет. Она знает, как унять мою дрожь и прогнать моих демонов.
Я вернулась к ее двери и распахнула ее. Звучала музыка. Франсес сидела на кровати, спрятав лицо в ладонях, и все ее хрупкое тело сотрясалось от рыданий.
– О боже, Франсес!
Она подняла голову. Лицо было пунцовым, щеки – мокрыми от слез. Она махнула рукой, выпроваживая меня. Я не знала, чем ей помочь, как спасти моего друга от судьбы, такой безжалостной, такой предопределенной. Я могла позвать ее врача. Может, она сможет успокоить Франсес или хотя бы дать ей забыться.
Доктор Забалино была внизу, она говорила с дежурной медсестрой. Увидев меня, бегущую к ней со всех ног, она все поняла. Я стала объяснять, что произошло, но не успела я произнести и двух фраз, как Забалино поспешила к лифту. Я пошла было за ней следом, но она остановилась – ее ладонь уперлась мне в грудь.
– Нет! Если вы хотите остаться здесь, быть под защитой, дождитесь моего возвращения. Но со мной вам нельзя! Подумайте о Франсес. Вы чем-то ее расстроили. Она и без того очень слаба, ей нельзя так волноваться. – Она убрала ладонь, но развела руки в стороны, будто готовясь остановить меня, если я попытаюсь пойти за ней. Она шагнула в кабину лифта и повернулась ко мне. Когда створки дверей начали скользить навстречу друг другу, она сказала: – Не уходите. Останьтесь здесь, и вы будете в безопасности.
Огонек над дверью указывал номер этажа, на котором находится кабина. Когда она остановилась на этаже Франсес, я повернулась и подошла к дежурной. На сей раз она не читала и не делала вида, что не замечает меня. Ее глаза внимательно поблескивали, как у мелкого животного, почуявшего приближение более крупного.
– Что теперь?
– О чем вы?
Я хлопнула ладонью по столику. Звук был громким, женщина поморщилась.
– Не морочьте мне голову! Что теперь?
– Обычно врачам удается справиться с такими ситуациями. Доктор Забалино – специалист высокого класса.
Она знает, как помочь вашему другу. Но вот помочь вам сложнее, потому что вы еще не сделали выбора. Это хуже всего. Прийти к какому-то решению – ведь так много всяких «за» и «против». Поэтому вам надо бы остаться у нас, пока вы не решитесь. Фиберглас – самое подходящее для вас место. А вне его стен очень, очень опасно. Там случаются такие…
– Передайте доктору, что я ушла.
– Вам
– Я не хочу здесь оставаться. Мне нужно… В общем, скажите, что я ушла.
– Но…
И снова тишину холла нарушил звук моих шагов по каменному полу. Сквозь окно я увидела Эрика Петерсона в такси. На лице его по-прежнему играли блики от экрана портативного телевизора. Я толкнула тяжелую входную дверь. Воздух был прохладный, пахло сосной и камнем. У меня не было ни малейшего желания возвращаться в «безопасность» этого здания.
– Эрик? Поехали домой. Он поднял голову.
– Вы закончили?
– Да. Не возражаете, если я сяду рядом с вами?
– Вот уж нисколько. Прыгайте.
Он перегнулся через пассажирское сиденье и открыл дверцу. Фары излучали светло-желтое сияние. Я
